Внутри стены у входа в главное здание стояли новые часовые, а снег, выпавший ранее, был счищен с камней и сложен по периметру. Отряд ауксилариев работал под присмотром опциона, сметая последний снег.
- Никаких послаблений, Лукан! - прорычал опцион, надвигаясь на одного из ауксилариев, который присел отдохнуть. - Это армия, а не гребаный курорт. Шевелись, парень!
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как Макрон в последний раз ступал на территорию фортификационного сооружения, и знакомая обстановка вызвала у него чувство сожаления о том, что он был демобилизован и больше не является частью этого образа жизни. Все, что ему оставалось, это помогать матери вести дела и проводить как можно больше времени с Петронеллой. Конечно, нужно было учитывать дополнительное бремя Парвия, но он был уверен, что сможет найти для мальчика способ заработать себе на жизнь. Он заметил растущую привязанность своей жены к немому мальчику и не питал иллюзий относительно ее намерения взять его под свое крыло и относиться к нему как к члену семьи. Пока Петронелла была рабыней, она воспитывала ребенка префекта Катона, Луция, и когда пришло время Макрону и Катону расстаться, она горевала о разлуке с мальчиком. Если Макрон мог судить о ее характере и потребностях, то, сестерций против ауреуса, она хотела, чтобы Парвий заменил Луция.
Тем не менее, его связь с армейскими днями не была полностью разорвана. Как и любой другой ветеран, он считался резервистом до тех пор, пока был способен сражаться, и его могли призвать в случае необходимости. Более того, таких как он, получивших землю в колонии ветеранов в Камулодунуме, было еще много. Старые солдаты, которые с удовольствием обменялись бы историями за чашей или несколькими чашами вина, если того захочет Макрон. Как говорится, можно вывести солдата из армии, но нельзя вывести армию из солдата.
Пройдя в штаб-квартиру, Макрон спросил дорогу у клерка, и ему указали на таблиний в конце главного зала. Дверь была открыта, и он увидел стройного молодого человека с преждевременно редеющими волосами, сгорбившегося над столом и работавшего над восковой табличкой. В конце комнаты стоял длинный стол, за которым сидели три писаря, работавшие при свете окна, расположенного на одной из стен. Из-за пасмурной погоды на улице в комнате было тускло и прохладно, когда Макрон постучал по дверному косяку и вошел внутрь.
- Трибун Сальвий?
- Мгновение! - Мужчина отметил пальцем место на восковой дощечке, а затем поднял взгляд. Его лицо было худым, цвет лица – бледным, а выражение – усталым. Макрон мог себе представить, что молодой офицер с нетерпением ждал скорейшего завершения обязательной военной службы перед возвращением в Рим, чтобы подняться на следующую ступеньку политической лестницы. Хотя Британия и была местом, где можно было заработать репутацию, в Империи были и более приятные места, которые служили той же цели для таких выходцев аристократии, как младший трибун.
