Савелий наконец увидел Варю на крыльце. Стоит, глядит внука из-под руки на речное понизовье, в серых глазах видимая тоска. Разлука с парнем гнетет — понять деваху можно. В прошлом еще годе частушку-печаль сложила. Шли втроем с сенокоса — третьей шагала Тонька. Он, Савелий, приотстал, а девки впереди по дороге пылили. Прорвалось тогда у Варюхи:
Сядь, подруженька моя,
Мы с тобой поговорим:
Был миленок — нет миленка —
Тонька отозвалась. Громко, с надрывом выкрикивала свою боль:
Говорят, платки к разлуке,
А я Толе два дала.
Не платок нас разлучает —
Сельсоветские дела.
Ой, подруга, тошно мне,
Тошно и ретивому.
Я сейчас бы улетела
На свиданье к милому.
Щурясь от солнца, Варя подошла, присела на ступеньку ниже Савелия, начала разговор сразу — она уже решилась, она и всегда-то к деду без боязни.
Савелий, глядя на внуку сверху, на ее полные литые плечи, на тяжесть косы, узнавал в ней фамильное, бабкино. Тоже девонька задалась, выдобрела, округлилась рано. Красоты особой, броской нет, но сбитым телом, руками — какая бы работница в мужнином дому при единоличной жизни! Да, жалко, пойдет теперь по какой-нибудь конторской части — соблазнит отец, да уже и соблазнил, вот посылает на курсы. Значит, еще одной хорошей работницей будет на земле, в деревне меньше.
Варя расправила на коленях легкое ситцевое платье — белый горошек по синему полю, оглядела залитую солнцем ограду, ближние дома, томящиеся в жаре.
— Деда, а я ведь к тебе за благословением. Митю-то поискать надо. Я тебе говорила о нем, признавалась. Пишу, пишу ему письма, а ответов нет и нет — почему?
Савелий охотно отозвался, покивал лохматой головой.
— Знаю, сухотишься. Да неуж в самом деле Митьку на жизнь выбрала — сшалела ты, девка! Раскинь головушкой: эт-то ж в тартарары своей охотой.
Варя смелела в разговоре:
— В школе-то — в седьмом классе училась, читала тебе о декабристах. Ну, которые против царя там, против строя. Тоже их сослали, а ихние жены и невесты за ними сюда, во глубину сибирских руд… Да помнишь, ты слушал и одобрял.
Савелий развел руками.
— Что равняшь, что ты равняшь! Те барыньки в шубах-соболях, на троечках, с сундуками и, поди-ка, с челядью-обслугой к тому же Нерчинскому острогу подкатывали. Поди-ка, дежурный офицер честь отдавал ихнему дерзкому поступку. Ну, а ты… Ну, докатишь, довезет тебя чугунка до станции Сусловой, а дальше? А дальше своим ходом-бродом по тайге незнамо с кем и как. И то помни, что тиф там народ косит, не подхватила бы смертную заразу. Ну, положим ладно, добралась ты через рогатки всякие и, как живой он, Митька, качнешь дружочка к побегу. А какие у нево виды-бумаги на жительство в другом месте, на какой риск ты ево поманишь. Это ладно еще как поймают, да завернут парня назад в болото, а ежели упрячут куда пострашней — крест ставь на парне!
