Сама душа несла прежде молодых на Горушку. Душой-то, наверняка, многие девки с парнями и сейчас тут, а не явились они впервые сюда потому, что начальствующий «актив» загодя оповестил: березняк, он колхозный и частным образом ломать его, рубить, а равно и вытаптывать сенную поляну категорически воспрещается, как опять же угодье есть артельная неприкосновенная собственность и посягательство на нее будет караться установленным порядком. Постановлением же был заклеймен и «религиозный дурман». А Троицын день «актив» объявил рабочим. Всем наличным мужикам и парням надлежало нынче ставить скотный двор для общественного животноводства.
Варе бы наперед подумать, вспомнить о том строгом начальственном предписании и уж не ходить на Горушку, тем более, что она дочь председателя сельсовета! И что ее качнуло… Надела береженое кубовое платье, уложила на голове свою русую косу и, не таясь вовсе, явилась вот сюда. А была надежда, что придут девки, не все же страхом придавлены. Тонька Савельева обещала быть, Аришка Стогова.
Ах, тятя-тятенька… Украли вы вековечный праздник у молодежи, подняли у парней и девок обиды. Перво, гармошку запретили. Объявили ее кулацким инструментом, а тех, кто частушки пел — кулацкими подпевалами. Конечно, под запрет поставили не девичьи «страдания», а те выклики, в которых про жизнь пелось, как в деревне-то все идет-едет. Ну, скажем, такое вот:
Председатель у нас новый,
Что нам делать, как нам быть.
Раньше первым был лентяем,
А теперь он учит жить.
Это о председателе колхоза.
Одно украли у молодых, другое дали. В работе: обойдя старших, верховодить — пожалуйста. Темноту отсталых, конечно, родителей долбать можно и нужно, а если там что-то классовое — доложи, комсомолец, обязан! Ну и старый быт пусть будет молодыми забыт — топчи его хлестким словом воинствующего безбожника!
Варя сидела на теплом нагретом камне, поглядывала вниз на деревню — теперь точно что никто из подружек не придет, время-то уж к обеду. Тонька, Тонька… И Аришка хороша. И вас страх опоясал накрепко. А что такого! Вон, на что уж мужики, а и они рты позажимали, отдали самих себя чужой воле. Теперь своевольничать не моги, не ослушайся — тотчас определят «подкулачником» и после оправдывайся, доказывай, что ты есть тот самый тупой сибирский пим, что ты недопонял, не уловил «текущий момент». И ладно ежели примут во внимание твое оправдательное слово, а то скоро сошлют куда подале: позагинайся-ка, умненький, в тех болотах…
