Таких возвышенных чувств обычно хватает на час. Ах, если бы среди нас жил Аристофан. Он сумел бы приковать к позорному столбу Клодию и Цезаря, а потом осмеять смеющихся зрителей. Где ты, Аристофан?
XLIV-Б. Отрывок из «Награды за добродетель» – пантомимы Пактина
(Судья соревнования – в его образе явно выведен Цезарь – сидит у себя в приемной и опрашивает претенденток на приз. Его изображают хитрым, распутным стариком. Ему помогает писец.)
Пьеса написана в стихах.
Идет четвертое явление.
Писец. Вашу честь желает видеть хорошенькая девушка.
(Хорошенькая по-латыни – пульхра.)
Судья. Что? А хорошенький мальчик не придет?
(Литература полна была бесчисленных намеков на педерастические склонности Цезаря.)
Писец. Это его сестра, ваша честь.
Судья. Ну что ж, пусть войдет. Ты знаешь, я не разборчив.
Писец. Она плачет, ваша честь.
Судья. Как же ей не плакать, дурень, если она добродетельна? Добродетельные женщины плачут первую половину жизни, а недобродетельные – вторую, поэтому Тибр и не высыхает. Впусти ее.
Входит молодая девушка в лохмотьях.
Судья. Подойди поближе, деточка. Я плохо вижу все, кроме вилл в Тиволи. (Цезарь конфисковал там поместья двух знатных приверженцев Помпея, пользовавшихся особой любовью римского народа.) Значит, ты хочешь получить награду за добродетель, так ведь, малютка?
Девушка. Да, ваша честь. Во всем городе не сыскать более добродетельной девушки, чем я.
Судья (лаская ее). А ты уверена, что не ошиблась адресом, голубушка? Гм… дай-ка поглядеть… Дай-ка поглядеть… Ты ведь, гм… не первой молодости, а?
Девушка. Да нет, ваша честь. Моя первая молодость прошла при консульстве Корнелия и Мумия. (То есть в 146 году до Р.Х.)
Судья. Вижу, вижу. Скажи, мой цветочек, папа твой жив?
Девушка (плача). Ах, господин, как вам не стыдно этим меня попрекать?
Судья. Тогда скажи мне, жив ли твой муж?
Девушка. Ваша честь, я пришла сюда не затем, чтобы меня обвиняли то в одном, то в другом, да еще так грубо!
Судья. Ну не плачь, не плачь! Мне просто показалось, что я заметил снежинку у тебя на руке. (Существовало поверье, что убийцы страдают золотушным шелушением кожи на ладонях.) Скажи, милочка, ты нежно заботилась о твоих отце и матери?
Девушка. О да. Я им помогла испустить последний вздох.
Судья. Вот это любящая дочь. А ты была добра к твоим красавчикам братьям?
Девушка. Ваша честь, я ни в чем им не отказывала.
Судья. Надеюсь, ты не преступала пределов скромности?
(«Скромностью» назывались деревня и храм в десяти милях от Рима.)
