Ее голова наклоняется в мою сторону, и у нее странное выражение лица, как будто она только что поняла, что я здесь. Затем она снова сосредотачивается на дороге.
– Подальше от твоего гребаного отца.
Я знаю, что в последнее время они ссорились, и что охранники отца шептались о ней, но я думал, что они помирятся, как обычно. У них есть фазы, когда они терпимы к присутствию друг друга, но это едва длится, прежде чем они начинают драться и обзывать друг друга.
Она поворачивает, набирая скорость, и я врезаюсь в дверь, ушибая бок. Я крепче сжимаю ремень безопасности.
– Почему?
– Потому что он идиот, – рычит она. – Он мог бы быть намного большим, но он позволяет своему страху взять верх над ним. Если он лишает меня честолюбия, я лишаю его драгоценного наследника.
– Значит ли это, что мы будем жить вместе, только ты и я?
– Таков план. Пока Георгий не перестанет быть гребаным дураком.
Я не хочу жить один с мамой. По крайней мере, она не бьет меня в присутствии отца. Если его там не будет, ничто этому не помешает.
В то же время мне не нравятся драки, так что, может быть, если они не будут вместе, будет лучше.
– Этот засранец даже не знает, как далеко он может зайти, и где я могу его достать. Этот придурок, Николай, не заслуживает того, чтобы быть лидером.
– Но он же Пахан, – тихо говорю я.
– Это не делает его правление абсолютным. Помни, Адриан, власть захватывается, а не дается. Если есть шанс выиграть, не задавай вопросов и не стесняйся. Прими это.
– Даже если это причиняет боль другим?
– Даже если это причиняет боль другим. Это они позволили причинить себе боль, так что тебе не нужно беспокоиться о таких идиотах... – она замолкает, глядя в зеркало заднего вида, а затем ударяет по рулю, ругаясь по-русски.
Я оглядываюсь и нахожу несколько машин у нас на хвосте.
– Ублюдок! – Мама сильно бьет по тормозам, когда перед нами горизонтально проносится машина и останавливается.
Я падаю вперед, только ремень безопасности удерживает меня на месте. Трое мужчин выбегают из машины, и прежде, чем я успеваю понять, что происходит, обе наши двери распахиваются. Двое из них выдергивают маму из ее кресла, в то время как Павел, старший охранник отца, отстегивает мой ремень безопасности и выводит меня, гораздо более мягко, чем другие охранники обращаются с мамой.
Павел заставляет меня остановиться перед ним, положив руки мне на плечи, когда мы стоим между маминой машиной и той, которая нас заблокировала.
Она борется с охранниками, которые ее задерживают, ругаясь на смеси русского и английского. Она пытается пнуть их острым каблуком своей туфли, но они усмиряют ее.
