К настоящему времени получено огромное количество новых, убедительных данных, однозначно подтверждающих, что после смерти физического тела личность продолжает жить в духовном мире тонких энергетических вибраций, сохраняя свое “Я”, со всеми его радостями и печалями, накопленным опытом, стремлениями, привязанностями и любовью. Но, несмотря на это, смерть и поныне воспринимается большинством людей как самая страшная трагедия человеческой жизни, она символизирует абсолютный конец всего. Достаточно сказать, что на симпозиуме, проведенном в Нью-Йорке в 1978 году, психологи и специалисты в области психотерапии пришли к выводу, что причина, лежащая в основе большинства психических расстройств, заключается в “страхе небытия и ужасе пустоты” [40]. По мнению лауреата Американской премии по журналистике Эрнеста Бекера, “за всеми фобиями и неврозами кроется страх смерти” [109].
И, наконец, третья, возможно, определяющая причина, состоит в гипертрофированном материализме нашего сознания. Фокусируя наше внимание на физическом аспекте бытия, мы совершенно упускаем из вида его нематериальные, духовные составляющие, свидетельствующие о бессмертии души человека. В результате этого, феномен смерти, как целиком протекающий в нематериальном измерении, по-прежнему вызывает у большинства людей страх, определяющий личные судьбы и даже судьбы природы и мира.
В течение нескольких столетий мы пытались вломиться в науку грубой силой, с этим ломом материализма, бессмысленного и бесплодного. Лишь сейчас мы начинаем подходить к науке как цивилизованные существа…
Академик Сергей Капица
Весьма показательные в этом отношении результаты опроса, проведенного в 1988 году в Москве и четырех американских городах — Нью-Йорке, Сан-Франциско, Бостоне и Детройте [54]. В каждом из этих городов была опрошена тысяча человек старше 18 лет, отобранных случайным образом. Три вопроса из достаточно обширной анкеты касались проблем, которые мы сейчас здесь обсуждаем (см. таблицу). Из представленных данных (цифры по городам США усреднены) четко видна связь между уровнем духовности респондентов и их отношением к продолжению жизни после смерти физического тела. Для жителей Москвы эта картина выглядит более чем удручающей.
К счастью, не все так безысходно. В последнее время намечается некоторый дрейф нашего излишне материализованного сознания в сторону духовности человеческого бытия. Это оптимистическое утверждение можно проиллюстрировать (пока только в отношении рассматриваемой нами темы) сравнением результатов двух последовательных опросов, проведенных в США организацией Геллапа-младшего среди протестантов и католиков десяти стран Европы и Америки [109].
