— Я так понимаю, ссора с матерью не единственная причина по которой ты пришла ко мне? — Алексис поставила кружку с кофе на блюдце и откинулась на спинку кожаного кресла, что являлось неплохой частью декора небольшого ресторанчика на окраине Лондона.
— Как ты догадалась? — Джаки удивленно посмотрела на подругу.
— У тебя все на лбу написано, — улыбнулась Алексис. — А еще этот твой взгляд: «Я была неправа, прошу, убейте меня». Я его с детства помню. Ты так на бабушку смотрела, когда она тебя отчитывала.
Джаки потупила взгляд. На глаза навернулись слезы. Бабушка была для нее больной темой. Казалось бы, с момента её смерти прошло уже чуть меньше года, но для девушки всё как будто вчера свершилось. И ведь она всё также продолжала корить себя за то, что не присутствовала на её похоронах.
Её бабушки, Марии Салливан, не стало всего за три недели. Она просто заболела. Лечилась дома, а потом приехала в Лондон на День рождения внучки. Тогда Лаура настояла на том, чтобы она пошла в больницу. Женщина на отрез отказывалась, но всё же, скрепя зубами, согласилась. В свои семьдесят лет она до жути боялась обследования, уколов и врачей.
Её в тот же день положили в больницу, и без полного обследования поставили диагноз — рак легкого. Свое девятнадцатилетие Джаки встретила возле больничной кровати. Спустя неделю пришли результаты ПЭТ-КТ и диагноз оказался ещё хуже первоначального. Рак легкого подтвердился, но в довесок к этому метастазы пошли в головной мозг, к сожалению, не получилось определить, злокачественные они или нет. Если до того момента Джаки тешила себя надеждой, что всё это окажется неправдой, страшным сном, который вскоре исчезнет, то в тот момент что-то внутри неё оборвалось, и не о какой надежде уже и речи быть не могло. На следующий день она пошла выбирать платье для похорон, которое так ни разу и не надела.
Врачи отказались делать операцию, ссылаясь на то, что сердце не выдержит. Они боялись, что она умрет на операционном столе. Химиотерапия отпала по той же причине. Никто не ставил прогноз. Ей кололи морфий, и от того временами бабушка Джаки иногда говорила совершенно непонятные, а то и страшные вещи. В один из дней, когда Джаки пришла навестить бабушку, медсестра жаловалась на то, что пожилая женщина ночами начинала кричать и с кем-то разговаривала на повышенных тонах, при том, что в палате никого, кроме неё не было.
Джаки недоумевала, почему так всё произошло. Ведь ещё прошлой весной всё было хорошо. Они сажали цветы в бабушкиной оранжерее. И не было никаких предпосылок к чему-то подобному.
