Сердце полемарха | страница 71
- Что-о? - мне поплохело, его фраза меня покоробила, но вдаваться в моральные аспекты бытия моей новой реальности сейчас не было времени. - Нет-нет! - я подошла к Иринеосу и приложила ладонь к его лбу, - вы горите!
- Пройдёт, - он беспечно махнул рукой и вдруг его шатнуло, да так, что лекарь едва не свалился на пол, я успела его подхватить и усадила в кресло анотатоса.
Глаза старика-лекаря закатились, а я смотрела на него и думала, что это единственный человек, которому я хоть как-то могу доверять. И терять его мне не хотелось.
Быстро выглянула наружу, но никого поблизости не оказалось. Вернулась к гиатросу и, положив руки на его живот, прикрыла веки.
Вся система пищеварения Иринеоса пылала жёлто-красными всполохами. Он втянул чужую гадость прямо в свои кишки, и теперь организм пытался переварить эту инородную субстанцию.
"А если вот так?" - решила я пойти проторённым путём и влила в него изрядную долю своей целебной силы с эффектом антибиотиков. А ещё нужно обезболить и сбить жар. Это как же он так терпел всё то время, пока мы вели беседу?
Как работают неопиоидные анальгетики, например, самый известный из них парацетамол?
Думай голова! Думай!
Мои мысли беспорядочно метались, но магия-антибиотиков уже текла из моих раскрытых ладней в тело гиатроса.
Итак, парацетамол блокирует ферменты циклооксигеназы, тем самым мешая арахидоновой кислоте превращаться в простагландины (те самые сигнальные молекулы, которые и начинают панику и воспаление в организме больного), а без достаточного количества простагландинов рецепторы не поймут, что где-то болит.
Так, соберись! Бинго!
Я вспомнила! И даже распахнула глаза от радости, чтобы тут же увидеть, как мои руки вдруг окружила светло-синяя сияющая пелена.
- Ох ты ж! - пробормотала я, а спустя минуту поняла - сработало! Температура Иринеоса постепенно возвращалась в норму. Старик натужно застонал и даже смог открыть глаза.
- Больше так не делайте, - устало покачала головой, - я расскажу вам, как помочь больному, но при этом не умереть самому.
- Не здесь, - гиатрос Иринеос выпрямил спину, - не здесь такое рассказывать. Знаниями с этими подлизами анотатоса я делиться не собираюсь, по крайней мере пока.
Мои брови подлетели высоко, и Иринеос догадался о чём я думаю.
- Тебе за это спасибо не скажут, посадят здесь в темницу и ты им быстро под пытками всё расскажешь, а потом прикопают за стеной асклепиона, в глубокой тени так, чтобы солнце не попадало; либо скинут в море, тело человеческое – прекрасный корм для рыб и морских чудовищ. Молчи и жить будешь, возможно, дотянешь до старости, - добавил он, пожевал губами и попробовал встать, у него получилось, но было заметно, что слабость всё ещё не отпустила, зато слегка порозовели щёки и прояснившийся взгляд обнадёживали, что всё обошлось.
