Эржебет вскрыла один из конвертов, пробежала глазами цветистое вступление, дежурные вежливые слова и вдруг застыла, обомлев.
«Тевтонский Орден принес клятву верности польской короне…»
Бумага выскользнула из ослабевших пальцев и упала на пол.
«Гилберт проиграл? Склонился перед кем-то? Но как же так? Это невозможно!»
Эржебет охватили смешанные чувства: на поверхности — досада от того, что его повергла на колени не она, а в глубине — волнение и страх. Как он там? Не пострадал ли во время войны слишком сильно? Хотя ведь наверняка пострадал, если не физически, то морально точно. Эржебет прекрасно осознавала, каково для Гилберта, такого гордого, несгибаемого Гилберта, оказаться вдруг чьим-то слугой. Она представляла, как он сейчас переживает, как старается казаться сильным и огрызается на новых господ, а душу его раздирает от боли. Эржебет захотелось поддержать его, протянуть руку помощи. Несмотря на все их размолвки, несмотря на желание самой как следует ему врезать…
На следующий же день Эржебет собралась и в сопровождении небольшой свиты выехала в Краков. С Феликсом она сейчас находилась в хороших отношениях, поэтому вполне могла явиться к нему под предлогом дружеского визита, и он бы не заподозрил подвоха. Действительно, общительный Феликс обрадовался ее приезду. Он встретил Эржебет у главных ворот замка и, не замолкая ни на секунду, проводил в свою любимую приемную со стенами, обитыми ярко-розовым шелком. Там их дожидался Торис, тоже давний знакомый Эржебет. Вместе они пили вино, обсуждали дела минувших дней и последние новости. Эржебет как бы невзначай постаралась перевести разговор на события недавней войны.
— Я слышала, вы победили Тевтонский Орден, — обронил она.
— О да, наконец-то этот красноглазый урод получил по заслугам! Уж я ему задал! — Феликс так воинственно махнул кубком, что вино едва не расплескалось. — Тоже мне, какой-то там Орден, а возомнил себя невесть кем!
— И где же он сейчас? — осторожно поинтересовалась Эржебет. — Разве он не живет в Кракове, как твой вассал?
— Сейчас он живет в темнице, — фыркнул Феликс. — Самое подходящее место для этого бешеного пса!
— Феликс, — мягко одернул его Торис.
— Что «Феликс»?! Что «Феликс»?! Он же тебе чуть глаз не выбил! Он это заслужил! Все еще хорохорится, чертов выскочка, не может понять, где его место. Ну, так темница его живо научит!
Эржебет напряглась, едва услышала о том, что Гилберт в заключении, но постаралась не подать виду, что ее это взволновало.
