— Тебе нравится Ангус, не правда ли? Не понимаю, что в нём может привлекать, он сильно сдал, когда потерял свою жену. По традиции, она была и с другими… И в одну из таких ночей, один из драконов перестарался…
Кара хмурится:
— Зачем вообще делить с кем-то жён?
Сара хмыкает:
— Ну, они слишком большая редкость, не каждый дракон найдёт свою единственную, которая, к тому же, сможет принести ему ребёнка. Зато от него может понести другая, которая не может сделать это с мужем. Шанс упускать нельзя, иначе мы просто вымрем.
— То есть, дело не в похоти?
Сара усмехается:
— Такие уж мы существа, похоть всегда будет идти рядом рука об руку. И да, Клауса не будет ещё сутки, подозреваю, так что я не оставлю тебя ночевать в гареме. Ты согреешь мне постель.
Ангус опрокидывает в себя стопку коньяка, а затем осушает и всю бутылку, глядя в разгоревшийся по его воле огонь в камине. Его оранжевые глаза дико мерцают, из раздумий выводит лишь звон разбитого стекла — слишком сильно сжал бутылку. По ладони растекается кровь, она кажется чёрной и густой. Порез затягивается. Ангус криво усмехается.
Он вспоминает, как почувствовал боль, словно в нём появилась рваная, незаживающая рана, которая растёт каждое мгновение, пока он находится вдали от невесты сына.
Это было, когда Кара была в самой большой опасности, когда он был ей нужен больше всего.
И он приехал, едва успев, увёз её подальше от дома Заро, делал вид — насколько это возможно, — что ничего не чувствует.
Отпустил её с Сарой. И теперь сдерживается, чтобы не сорваться, и не увидеть Заро. Это его сын. Младший. И единственный родной по крови. Его ужасно любила его жена. Он на неё похож.
И всё не может закончиться его смертью из-за безродной девчонки. Которая по каким-то причинам так подходит ему, что она вполне могла бы стать драконом. Чего в своё время так до конца и не удалось его жене. Возможно, это её и погубило.
И обычаи, которые он поклялся более не соблюдать, за что его и отвергли.
— К чёрту… — Ангус закуривает и убеждает сам себя, не сводя взгляд с синеющего пламени. — Я не люблю её.
И, будто чтобы закрепить решение не вмешиваться в жизнь Кары и своего сына, Ангус зовёт в свою спальню двух девушек.
Когда Сара останавливает машину у кованных ворот с торчащими острыми пиками, у Кары так больно ёкает, казалось бы, итак истекающее кровью сердце, что она вскрикивает, а глаза на мгновение загораются расплавленным золотом. Сара замечает это и от удивления касается запястьем приоткрывшегося рта. Золотые браслеты звенят, и это заставляет Кару крепко зажмуриться. По позвоночнику пробегает холодок, изнутри её разрывает ноющее чувство, царапающее изнутри крысиными лапками, и на фоне будто кто-то скребёт когтями по стеклу.
