В помещении повис мерзкий сладковатый запах гнили. Он пробирается в нос, все дальше и дальше, пока его прозрачные пальцы не касаются мозга. Они проникают внутрь, добираются до самого центра и стимулируют его, заставляя девушку, ощутившую смрад, на миг потерять сознание. Саша повисает в руках Самаэля и приходит в чувство от липкого прикосновения.
— Прикажи им отступить, — мужчина притягивает Куприянову ближе к себе, лишая жутких созданий возможности дотянуться до нее. — Прикажи им убраться.
— Прочь, — неосознанно произносит девушка совершенно не приказным тоном и, приподнявшись вверх, отмахивается от монстров как от мух, прилетевших далеко не на запах варенья.
Созданные безумным некромантом чудовища, и правда, отступают, гонимые, как им кажется, своим же Создателем. Кто-то из них продолжает стоять на месте, но другие подталкивают их — и скоро помещение пустеет. Лишь один из них не уходит, его фигура в темноте более всего похожа на человеческую.
— Я сказала, прочь! — голос Саши повышается на несколько децибел, ангел все еще удерживает ее, но девушка уже тверже стоит на ногах, ощущая за собой сильную грудь и веря, что ее обладатель сможет ее спасти.
— Хозяин, — четко раздается из уст создания. — Человек, в котором течет кровь моего хозяина, — он запинается и умолкает, подбирая подходящие слова, вспоминает, как нужно говорить. — Хозяин говорил, что ты придешь. Хозяин оставил нас, но хозяин не обманул. Хозяин хочет позаботиться о нас. Хозяин отправил тебя к нам.
— Меня никто и никуда не отправлял, — Куприянова двигается, но Самаэль удерживает ее на месте. — Кто ты? Ты такой же, как и Мадлен?
Девушка вспоминает о женщине, которую приняла за домохозяйку с неудачным гримом на лице. В те минуты казалось, ее выводы верны, но, пережив прошлую ночь и увидев то, чему ни один человек не должен стать свидетелем, она смотрит на все по-иному. Мадлен не была дешевым шутом из крохотного театра, она была доказательством того, что можно жить и после смерти.
— Мадлен? — переспрашивает создание.
— Да, Мадлен, — подтверждает Саша. — Творение твоего хозяина, по-видимому, самое удачное, — намекает девушка на уродов, повидавшихся ей ранее.
— Мы все удачные, — голос говорившего перестает быть механическим, в нем проскальзывают нотки недовольства и ярости. — Хозяин гордился каждым из нас. Хозяин любил нас.
— Ага, от большой любви он и оставил вас гнить здесь вместо того, чтобы избавить от страданий. Альфред Манн был полным…
