— Гаузнера. И тех, кто стоит за ним, господин доктор Мартенс.
— Каковы должны быть... Словом, сколько вы хотите с них получить?
— Я бы хотела услышать ваше предложение.
— Сколько лет было вашему отцу, когда он погиб?
— Сорок семь.
— Ах, какой ужас! Совершенно молодой человек, профессор, светило... Вы помните его годовой заработок?
— Нет, я никогда этим не интересовалась... Честно говоря, меня не интересуют деньги... Они очень интересуют гаузнеров и их начальников... Вот я и хочу ударить их по больному месту... С волками жить — по-волчьи выть.
— Могу ли я предложить вам чашку чая?
— Да, благодарю, у меня еще есть время...
Адвокат вышел в приемную, попросил пожилую машинистку с невероятно длинным, каким-то даже волнистым носом приготовить две чашки чая, вернулся за свой стол и, потерев хорошо ухоженным пальцем переносье, заметил:
— Я понимаю всю безмерность вашего горя, фрёкен Кристиансен, но ведь Германия уже понесла возмездие... Страна в руинах... Правительство повешено в Нюрнберге... Я боюсь, вы затратите много денег, но компенсации — я имею в виду материальную сторону вопроса — не получите... Они банкроты, им нечем платить...
— Но ведь я смогу привлечь их к суду? Если вы их найдете, если вы соберете данные в наших архивах, а они сохранились, как я слыхала, мы сможем обратиться в суд? Меня удовлетворит процесс против мерзавцев...
— Фрёкен Кристиансен, я сочувствую вашему горю, поверьте... Но сейчас времена изменились... Опасность с Востока делается реальной... Тенденция не в вашу... не в нашу пользу... Увы, единственную силу, которая может спасти цивилизацию от большевистского тоталитаризма, Запад видит именно в Германии... Если постоянно пугать человечество ужасом немецкого национал-социализма, мы можем оказаться беззащитными... Нет, нет, если вы настаиваете, — адвокат увидел в глазах Кристы нечто такое, что заставило его резко податься вперед, он захотел положить руку на ее пальцы, стиснувшиеся в жалкие, худенькие кулачки, — я приму ваше дело, не сомневайтесь! Выдвигая свои контрдоводы, я думаю в первую очередь о вас, о ваших интересах!
Секретарша принесла чай, повела своим гигантским носом над чашками, тряхнула черной челкой и отчеканила:
— Непередаваемый аромат: «липтон» всегда останется «липтоном».
— Я полагаю, — сухо заметил адвокат, — вы приготовили три порции? Угощайтесь в приемной, фрёкен Голман, я знаю, как вы неравнодушны к настоящему чаю.
— О, благодарю вас, господин доктор Мартенс, вы так добры...
