— Я говорила, что нас не разлучат, — прошептала она. А потом откинула голову и закричала небу, ее голос звенел над камнями и падал в долину внизу. — Почему ты не взяла меня с собой? Почему бросила меня?
Ее голос отражался эхом. Где-то слева взлетела птица, испугавшись внезапного шума. А потом все затихло.
Айлет склонила голову. Она стиснула зубы до боли в челюсти. А потом всхлипы вырвались из оскаленного рта, слезы капали на камни у ее ног. Она не плакала с первой ночи потери. Эти слезы были другими. Те слезы были безумным отрицанием, горячие и гневные. Эти… эти слезы были горькими. Каждая причиняла боль, пока они текли по ее щекам. Слезы отчаяния.
«Госпожа».
Рычание в воздухе, далекое, как буря.
Воспоминание. Просто воспоминание. Одно из многих в ее голове, тут, в этом месте воспоминаний.
«Госпожа».
Айлет покачала головой, убрала капюшон на плечи, сжала короткие волосы и потянула, словно могла вырвать тот голос из разума. Но он остался. Тихий, далекий, настойчивый.
«Госпожа».
«Ларанта», — она подняла голову. Тень была перед ней в угасающем свете солнца. Не простая тень. Это не могла быть Ларанта, ведь Ларанта всегда была тьмой, получившей облик, но это… была не тьма. Не тень. Не свет. Яркая, невидимая, но присутствующая.
Айлет протянула ладони. Лицо было перед ее лицом, нос к носу. Лицо было до боли знакомым, но при этом неизвестным. Ее смертное восприятие ничего не замечало, но ей казалось, что под пальцами была мягкая шерсть. Она смотрела в глаза, яростные, жуткие и красивые, полные любви. И за теми глазами, за бесформенной картинкой была почти ослепляющая аура. Песня. Айлет не могла смотреть туда. Ей приходилось отводить взгляд, чтобы не рисковать.
Она посмотрела на лицо перед ней.
«Госпожа. Я люблю».
Айлет моргнула…
Она сидела на камнях у пустого логова волков. Солнце село, звезды сияли над ней. Полумесяц двигался среди них как маленькая лодка среди огромного черного океана.
Айлет покачала головой, встала и огляделась. Как долго она сидела там? Она уснула? Это ей приснилось?
Она посмотрела на свою ладонь, сжатую так плотно, что ногти впились в ее кожу. Она с трудом разжала пальцы. В ее ладони была блестящая шерсть, которая мерцала в свете звезд, а потом растаяла.
Она точно устала. Или проголодалась. Или заболела. Она сходила с ума от горя и одиночества. Или, может…
Она уловила движение.
Инстинкт пронзил вены Айлет, она повернулась, заняла защитную стойку, ладонь потянулась к ножу. Что-то появилось внизу, скользило среди деревьев, вышло из сумрака под тусклый свет. Силуэт был длинным, низким, подтянутым. Волк.
