Вначале на Би-би-си определенно не знали, что с нами делать, нам постоянно меняли время выхода: ситуация называлась «“Пайтон” играет в прятки». Потом, после четвертого сезона, они нас сняли и поставили на наше время какой-то международный конный турнир, и в середине этого самого турнира была выездка, которая выполнялась под музыку «Колокола свободы», то есть пошла наша музыкальная тема, от нас было не избавиться! Всеобщего резонанса программа не имела: не было такого, чтобы в понедельник утром все обсуждали нашу воскресную передачу. Однако возникло впечатление, что имелась критическая масса людей, получивших от наших программ некий заряд, который их переполнял и тоже заставлял шутить. Кино такой реакции вызвать не может. Помню, мы с Мэгги, моей женой, после первого сезона были в Греции, в летнем лагере недалеко от Афин, и однажды утром проснулись оттого, что рядом кто-то пел: «Спам, спам, спам»[127]. Тогда я впервые понял, насколько мы популярны. Джоан Бейкуэлл интервьюировала нас для программы «Ночная линия»[128], но я решил, что обсуждать серьезные вопросы в телеэфире было бы уж слишком тягостно, поэтому схватил рюкзак и укатил на несколько недель в Марокко. Я стремился спрятаться от успеха — боялся, что он меня испортит. Я знал, что успех таит в себе огромные соблазны. Страх был настолько велик, что мне пришлось бежать.
В это время вы также участвовали в проектах, никак не связанных с «Пайтоном», например, в фильме ужасов «Плач банши» (1970).
Меня пригласил Сэмюэл Аркофф. Мне все время поступали какие-то предложения, так было и с этим фильмом. Главную роль там играл Винсент Прайс, бюджет был минимальный, костюмы они взяли с картины «Тысяча дней Анны», я делал только начальные титры с использованием дюреровских ксилографий[129]. Примерно в то же время я сделал титры для программы «Вильям»: она была посвящена Шекспиру и шла на канале Си-би-эс. Всем членам «Пайтона» предлагали работу на стороне: Джон снимался в кино, они с Грэмом писали сценарий «Чудотворца»[130], — но, хотя нас и тянули в разные стороны, группа не распадалась[131]. Сила группы состояла в характере наших амбиций: нам хотелось немного другого, чем всем остальным. Мы хотели нести полную ответственность за то, что мы делаем, и не желали, чтобы нас принуждали к компромиссам.
Так что же послужило толчком для перехода «Пайтона» в кинематограф?
Основное побуждение исходило от нас с Терри Джонсом. На съемках наших телепрограмм нам все время не хватало теней и драматического света. В комедии — или легких развлекательных программах, как нас тогда называли, — драматическое освещение не использовалось. Кроме того, мы сидели в монтажной, следили, как собирают очередную программу. Продюсером и режиссером был Йен Макнотон, но мы все время пытались рулить с заднего сиденья: «Йен, почему камера стоит там?» — и у нас вырисовывалось все более четкое понимание, что нужно делать и чего делать нельзя. На деле монтажом руководил Терри, но все остальные, в разных сочетаниях, тоже принимали непосредственное участие. Ко времени работы над фильмом «А теперь нечто совсем иное» некоторые особенности съемки меня уже очень достали; мы ведь делали эту вещь уже не для телевидения, но снималась она по-прежнему в телевизионной манере. Так что когда поступило предложение снимать «Священный Грааль», мы с Терри заявили, что режиссерами будем мы, а не Йен: важно было после всех наших жалоб и стенаний показать, на что мы сами способны.
