Любой пишущий о Гиллиаме в глубоком долгу перед Джеком Мэтьюзом, создавшим подробнейшую хронику «Битвы за “Бразилию”» («Краун букс», 1987; второе издание, «Эпплоз букс», 1998), проливающую свет на многое, напрямую не связанное с сагой создания этого фильма. Другим ценным источником информации и вдохновения стала для меня блестящая книга Жана-Марка Буйно «Le Petit Livre de Terry Gilliam»[7] («Спарторанж», 1996). Карен Стетлер, работавшая с Гиллиамом над изданием «Бразилии» в серии «Критерион», заслуживает отдельной благодарности как вдохновитель этой книги. Кроме того, она предоставила мне интервью, записанные для своего проекта. Я также благодарен всем работавшим со мной над тремя проектами с участием Гиллиама («Последняя машина», «Зачарованный», «Режиссерский взгляд»), особенно Джону Уайверу, Ричарду Карсону Смиту, Эду Баскомбу, Люси Дарвин, Грегу Хилти, Дэвиду Элиоту и Астрид Боурен.
Интервью, лежащие в основе этой книги, были взяты в 1996 и 1998 годах. Ребекка Смарт и Биси Уильямс качественно их расшифровали; процесс превращения этих текстов в книгу оказался долгим и трудным. В то время я получал самую разную помощь от многих; особенно мне бы хотелось поблагодарить Роджера Адамса, Джейн Биссет, Брайана Миллза, Джастин Уиллетт и моего редактора Уолтера Донахью, проявлявшего завидное долготерпение. Мэгги Уэстон вложила все свои упорство и добросердечность в налаживание связей и обмен информацией с огромным количеством людей и организаций; от Пэтси Найтингейл я получал бесценные советы и поддержку, кроме того, на ней держалась вся семейная жизнь, вне которой эта книга никогда бы не состоялась.
1. Миннесота, магия и мультфильмы
Каковы ваши самые ранние воспоминания?
Первый фильм, который мне запомнился, — «Белоснежка и семь гномов»; когда я посмотрел «Багдадского вора», мне впервые в жизни приснился кошмар[8]. Помню еще, как болел скарлатиной — в Миннесоте постоянно чем-то болеешь, — и тогда впервые у меня были настоящие галлюцинации. Я лежал у себя в спальне и слышал, как родители разговаривают на кухне; потом вдруг взорвался холодильник, и они погибли. Это осталось со мной, как будто я и сейчас в этой комнате. Некоторые сны стали частью меня, я готов поклясться, что они реальны, потому что они остались в моих ощущениях, тело их пережило. Моя вечная проблема — я не могу разобраться, что реально, а что нет. Некоторые сны я четко помню на уровне ощущений, в то время как вещи, происходившие в действительности, забываются начисто. И где тогда больше достоверности? Лишь в одном я уверен полностью: в моем формировании сны сыграли б`ольшую роль, чем реальность, — так пошло с самого начала.
