Вы вообще людей ненавидите?
Нет. Напротив. Но говорю же, я ненавижу толпы. Толпы — говно, и чем больше толпа, тем больше оно воняет. Возьмите дюжину мужиков в баре — пьют, дурака валяют. Мне они отвратительны, у них нет личностей, жизни нет. Но возьмите каждого в отдельности, послушайте, что он вам скажет, присмотритесь к тому, что его парит, — и перед вами уникальное существо. Вот про это я и пишу. Но этого мало. Я же мечтатель, я хочу мира получше. Но я не знаю, как сделать его лучше. Политика — не метод. Правительство — не метод. Не знаю я метода. Меня просто обламывает, что и мужчины и женщины вынуждены жить так, как они живут. Им это мучительно, да и мне больно, но выхода я не знаю. Остается только писать об этой боли.
Должно быть, от французов вам досталось, с их-то горячей любовью к смыслу, к направлению.
М-да. Знаете, я однажды написал стихотворение. Там я сижу в парижском кафе, признанный автор, а меня спрашивают: «Как вы это делаете? Зачем вы это делаете?» А я в ответ просто смеюсь... И еще в том стихотворении у меня была трость — сейчас я, наверное, слишком рано приехал, трость мне без надобности, — и на вопросы не отвечаю. Вместо этого тростью колочу французскую официантку по попке.
Чарльз Буковски. Шекспир такого никогда не делал (1979)
Shakespeare Never Did This, Charles Bukowski, San Francisco: City Lights Books, 1979, Sections 4–6, 15.
4
И наутро нас разбудил Роден и сказал, что с 11 утра в патио будет интервью.
— Очень важная газета...
— Ладно, — ответил я, еще не зная, что мне предстоит 12 интервью за 4 дня.
Утренние всегда труднее всего — с бодуна, пытаешься пиво в себя влить. Нет, понятия не имею, почему я писатель. Нет, в моей писанине нет никакого особого смысла, во всяком случае я не в курсе. Селин? Ну еще бы. Почему нет? Нравятся ли мне женщины? Ну, большинство я б лучше еб, чем с ними жил. Что мне представляется важным? Хорошее вино, хорошая сантехника и возможность спать по утрам допоздна. Раздражаете ли вы меня? Конечно раздражаете. Думаете, я в 58 начну врать? Купите мне выпить. Нет, дурь я не курю. Это «шер биди» из Джабалпура, Индия.
Среди последних интервьюеров был главный парижский панк. Явился в кожаном прикиде, всюду сплошные «молнии». Сказал, что на подсосе, а чтобы раскочегариться, ему нужно герыча. Я ответил, что не затарен. У него был магнитофон. Мы попили пива со льдом. Я панка интервьюировал, а он «молниями» вверх-вниз вжикал. Я устал давать интервью. Спросил у него, жива ли мама, еще кой-чего поспрашивал. Среди прочего он мне самое приятное сказал: ему нравится загрязнение окружающей среды...
