Когда скончался отец, у меня вырвалась ужасная фраза. Мне позвонила Жаклин (сестра), по ее тону я понял, что случилось что-то серьезное, и у меня из глубины сердца вырвалось: «Что-то стряслось с мамой?» Это было жестоко, потому что они с Лилиан были любимицами отца. У него возникло желудочное кровотечение... Мы с сестрой в слезах отправились в Ульгат[220]. Когда я подошел к телу отца, у меня возник инстинктивный детский порыв, я вдруг поверил, будто он рассердился на меня, я испугался наказания и был готов выкрикнуть: «Папа, я больше не буду!»
Я нашел маленькое местное кладбище около моря... Позднее мама посетовала, что не может навещать могилу, это слишком далеко. Тогда я пустил в ход связи и получил место на кладбище Монпарнас, в двадцати метрах от могилы Бодлера. Несколько лет спустя там, рядом упокоился Жан-Поль Сартр. Потом мама присоединилась к отцу, и когда-нибудь я примкну к ним...
Гораздо позднее мне приснился необычайный сон. Я знал, что отец снялся в фильме, кажется, в 1936 году. Я никогда не видел фильм, впрочем, там он появлялся лишь ненадолго. Но вот во сне я сказал себе: «Пойду в кинотеатр посмотреть на папу...» И вот я в зале, и на черно-белом экране среди множества других музыкантов я вдруг вижу его крупным планом. Я выкрикнул: «Папа, я здесь!» — и в этот момент он сошел с экрана и проявился цвет... И там, в моем сне, мне было пятьдесят лет, тогда как отцу — тридцать... Поскольку я, к несчастью, атеист, то не сделал из этого никакого вывода...
Когда я впервые услышал игру профессионального пианиста, музыкальное искусство поразило меня.
Рядом со школой для девочек в заброшенном квартале находится детский сад, в который я пошел в 1935 году. По иронии судьбы прямо рядом с моим детским садом находилось здание, где проводило свои мероприятия общество писателей, композиторов, поэтов. Барельефы этого здания всегда поражали меня. Среди композиций была, например, голова Бетховена, чей взгляд пугал меня.
В школе я был довольно прилежным учеником и получил почетную награду по окончании.
В десять лет я обожал Шарля Трене[221]. Я был без ума от этого певца, просто зациклился на нем... Вспоминаю каникулы, пляж. Мне понравилась одна девочка моего возраста. В ту пору из репродукторов повсюду разносились песни, и я втрескался в нее под J’ai ta main dans ma main Трене. Мне это врезалось в память, и с тех пор я вообще здорово запоминаю образы и звук... Сверкнувшая любовь и совершенная чистота. Она была хорошенькая, я уже тогда был не чужд эстетизма!
