БАЙОН: В следующей пластинке у тебя будет кричать уже мужчина?
С. ГЕНЗБУР: Не исключено. Не исключено, что я откажусь от девчонок... Потому что... Да, я прошел весь путь. Даже не путь: это не круг и не сфера, это спираль... И я двигаюсь к центру. Но как далеко этот центр, я не знаю.
БАЙОН: Надир, зенит...
С. ГЕНЗБУР: Возвышенное слово. Зенит — это как зияющий анус, дырка в попе. Да, о девчонках я уже сказал все, что мог, но, наверное, еще не все сказал о мальчишках. Это правда.
БАЙОН: А фотография в костюме SS — это что?
С. ГЕНЗБУР: Это моя идея. Я придумал эту штуку, наглядевшись на весь этот бардак и прочитав одну фразу из Джеймса Джойса: «I am the boy that can enjoy... invisibility»[218]. Идея скорее режиссерская, постановочная. Я ангажировал известного фотографа Клейна, а себя посадил «в вагон». Вагон в федеральной армии — нет, со стороны янки, — это когда какой-нибудь солдат совершал провинность, его сажали в вагон, то есть запирали в скотовозку, и не давали виски; отсюда и выражение. Итак, я посадил себя «в вагон» на неделю, отчего и рожа такая смазливая.
БАЙОН: В этом есть что-то почти религиозное. В некотором роде очищение?
С. ГЕНЗБУР: Да, думаю, в моем подсознательном есть что-то и от этого. Что-то очень серьезное, невероятно серьезное. Ах, а еще полное отрицание фотографии! Физическое отрицание этой полицейской, нацистской констатации, какой является фотография. Пока ее не ретушировали...
Потому что я себе сказал: «Ну, вот и все, это кранты: быть педерастом я уже не смогу...» Потому что когда теряешь перья... Песок из меня еще не сыпется, хотя со дня на день... Песок начинает сыпаться, когда ты серьезно обломан. Это ужасно. Меня тошнит от тех, кто выглядит «старыми педами». Но после ретуши фотография получилась красивой; красивым стал и я.
Старый гомосексуалист — это отвратительно. Два гомосексуалиста в Древней Греции или даже сегодня два красивых, юных отрока, которые вставляют друг другу с наскока, — это прелесть, или две девушки; но когда это начинается в моем возрасте... Невольно задумываешься: «Кому я могу понравиться?» Я говорю о мужиках: с девчонками я уже все прошел.
БАЙОН: А экзорцизм?
С. ГЕНЗБУР: Экзорцизм, это относительно Джейн. Удар кнутом. У меня три года оставались следы. Вот тебе на хер и экзорцизм. Была пластинка с Изабель Аджани, была пластинка с Джейн, была пластинка с... но не будем об этом. Экзорцизм в том, что я не вернулся в Кингстон. Я поехал в Нассау. Там я был действительно уязвлен: я знал, что виноват сам. Алкоголизм, маразм, а-га-га, я был непрезентабельным.
