...
А потом эта штука облетела весь мир, а я тем самым нарушил клятву. Я же сказал Брижит: «Не хочешь, чтобы этот диск вышел? Ладно. Клянусь тебе, что пластинка будет уничтожена». Но клятву свою я нарушил! И выпустил диск. И сделал hit — the hit[158]! То есть мерзавцы тоже время от времени веселятся.
БАЙОН: Кстати, раз мы уж заговорили о мерзавцах и о веселье, во время акта...
С. ГЕНЗБУР: Мне кажется, ты должен прерваться, потому что... (Шепчет на ухо.)
БАЙОН: Да ты что? Правда?
Слова во время
БАЙОН: Иногда говорятся какие-то слова. Во время полового акта. А ты что-нибудь говоришь?
С. ГЕНЗБУР: Я говорю тем, кто этого заслуживает. Может быть, поэтому ничего еще никому не сказал. Хотя, нет, говорил Джейн и Брижит — черт, вот я себя и выдал! Ну, впрочем, это не важно, правда, Бамбу?
БАЙОН: «Harley-David-son...
С. ГЕНЗБУР: ...of a bitch»[159]. Или тогда надо вообще заткнуться. Так вот, слова — это... самое мерзкое, что я могу себе представить. Вот почему в «Love on the beat» я пою: «Самые отвратительные слова». Это возбуждает. Возбуждает меня, возбуждает мою партнершу. Очень возбуждающе.
БАЙОН: А отчего так получается? От поисков предела? В чем идеал? В том, чтобы удивить себя самого мерзостью того?..
С. ГЕНЗБУР: Недурно! Да, с этим возникает проблема. Дело в том, что наш словарь гиперурезанный. Мало что можно сказать: хуй, пизда, конец, яйца, сперма — и по новому кругу. Хотя и так все получается, и все обходятся тем, что есть. Но в мерзости своя красота, — если удачно сделано, удачно сказано, в нужный момент, — когда чувствуешь, что партнер хотел бы это услышать. Но ограниченный, очень ограниченный словарь, вот... Каждый раз себя ловишь на мысли: «Бля! Я опять несу ту же самую херню!» — и замолкаешь. Хотя херня каждый раз разная, потому что я не ебу с усмешкой на губах, это неправда, — я ебу серьезно. Не сурово — серьезно.
БАЙОН: Ты оправдываешься, как будто...
С. ГЕНЗБУР: Да, это опять стыдливость. Я же стыдливый, и когда приходится быть бесстыдным, то посыл оказывается сверхгнусным. Но раз это нравится, значит, я прав. Это очень заводит, очень возбуждает, когда слышишь, как на тебя извергают слова... ужасные.
БАЙОН: Ты можешь говорить «ужасные слова»?
С. ГЕНЗБУР: Бамбу! (Она смеется.) Только ничего не говори!
БАЙОН: Во всяком случае, то, что ты называешь «самыми отвратительными словами», это ведь не обязательно слова, которые вне обихода? Это скорее интонация? Специальный акцент, который ты делаешь на вполне обиходных, котирующихся словах?
