Как же я раньше не подумал! Ритуальные одежды! Без возврата на место всех десяти, ритуал наследия не может считаться завершенным. Куда они их дели? Кто знает в какой тайник они их закрыли? Нет, без них мне дорога домой заказана. Мне не стать королем. Жаль, я не знаю все тонкости ритуала известные жрецам. Что предпринял отец? Остановил турнир? Понял куда я пропал? А может быть посчитал меня сбежавшим и теперь мое место займет брат? Спасать и искать воинов у нас не принято, если тебя спасли это как минимум унизительно. Выбрался сам — воин. Нет — зато ушел достойно. Надо выбраться, остальное буду решать уже по факту.
Но время шло, заклинание всё не выходило. Похоже оковы подтвердили мои изначальные мысли и были антимагическими. Все же, по-прежнему, немного чувствуя свою магию, глубоко внутри, я не сдавался.
Как ни странно, со мной ничего не делали. И были даже излишне приветливы. Хотя эта женщина… С такой улыбкой может говорить об ЭТОМ, что от ее приветливости просто жутко становиться, даже мне, повидавшему всякое… Привык я, что враг — это враг. И он тебе не улыбается. И пылинки не сдувает, держа в кандалах. Страшные мысли… Может они магией? Но я бы почувствовал… Голова сейчас взорвется от всех предположений и отсутствия хоть каких-то ответов…
Спустя какое-то время я предположил, что она просто ко мне так обращается, вроде того, что кличку дала. И чем дальше, тем больше мои предположения оправдывались. Она вообще за кого меня держит?!!!
Каждый раз на такое обращение я усиленно мотал своей и так раскалывающейся головой — в знак протеста! Безуспешно пытался втолковать как меня стоит называть! Но моя речь, наверно, как и их для меня, превращалась лишь в поток непонятных звуков.
Боль, негодование, усилия — привели к тому, что на мои глаза уже стекал липкий пот. Невозможность его смахнуть очень меня отвлекала.
Между жалкими попытками отстоять честь я старательно продолжал выводить, адаптируя и перекраивая сонное заклинание.
Как я себя не выжимал, мои старания напоминали попытки рассечь воду… К моей радости, и да — меня уже радует и такое! Меня прямо-таки с неподдельной заботой вытерли теплым влажным куском ткани. А когда она принесла ужин и начала кормить мой уже изголодавшийся от переживаний желудок, я понял, что протестовать бесполезно, и даже готов был временно смириться. С каким же удовольствием она выговаривала это обращение ко мне! Меня невольно каждый раз передергивало. Стану королем, издам указ об удалении этого слова из обращения. И теперь это желание для меня вышло чуть ли на первый план.
