Начала вставлять ключ в замок, пытаясь справиться с руками, которых трусило после шестнадцатиэтажного кросса. И да, когда у меня это получилось, я выдохнула с таким облегчением, что, казалось, могла бы сдуть какой-нибудь предмет.
Сняв одежду и разувшись, кивнула учителю в сторону кухни, а сама быстро поднялась к себе в комнату, чтобы умыться холодной водой. Когда спустилась, заметила, что чайник уже закипел — почему уже не удивляюсь его наглости? Он сидит за стойкой, напоминающей собой барную, но короткую, как пристройка к кухонным тумбам. Пока ничего не нарушает тишину, спокойно завариваю две чашки чая: себе свой любимый — цитрусовый, — а ему чисто чёрный, который терпеть не могу, может, хоть в этом у меня получится «осадить» его. Сахар не кладу и не спрашиваю нужно ли. Пусть думает, что я негостеприимная хозяйка, может, отобьёт желание ходить в гости к несовершеннолетним девочкам, когда родителей нет дома.
Ставлю перед ним чашку и сажусь напротив. Смотрю в жидкость в своей кружке, невольно улыбаясь и ожидая, когда учитель сделает первый глоток.
— Ммм, — слышу довольный стон из его уст, поднимаю глаза и вижу такую же довольную улыбку. — Обожаю чёрный чай без сахара, — моя улыбка в ту же минуты искривляется, а его самодовольная ухмылка, наоборот, становится только счастливей. — Значит, болеешь и гуляешь? Не порядок. Такое вранье для золотой медалистки недопустимо, Чайковская, — впечатление, будто он специально выводит меня на эмоции, а я уже готова выплеснуть ему в лицо горячий чай, о кружку которого грею руки. Ядовитость его замечаний доводит меня до белого каления. Меня останавливает только то, что он мой учитель. Хоть и мизерные нормы воспитания и уважения к старшим во мне присутствуют.
— Вообще-то, — резко, самодовольно заявляю я. — Я действительно… — Он перебивает меня, не дав досказать:
— С тебя три доклада по географии, — только я хотела возразить, но нет, даже рот открыть не успела. — По одному докладу на каждый пропущенный тобой урок, — пояснил он.
— Не много ли? С какой стати мне их делать? У меня есть справка о больничном, так что, Станислав Алексеевич, я не обязана отрабатывать пропущенный материал, — почувствовав приплыв сил, иронично, с наигранным сожалением в голосе заявила я. Ехидная улыбка не сходила с его лица ни на секунду и подавляла мою уверенность в себе.
— Чайковская, меня не волнуют твои справки, — не отводит от меня взгляда, а это ещё сильнее разжигает злостный огонь внутри меня. — Золотая медалистка должна знать предмет идеально, неважно болела она или по какой-то другой причине пропускала занятия, — он говорил спокойно, но всем видом неистово раздражал меня. — Вообще я считаю, что твои знания посредственные и никак не тянут на медаль. Пусть другие учителя закрывают на это глаза — я не буду поступать также, — какой же это удар по моему самолюбию, казалось, меня унизили ниже плинтуса. Особо печально осознавать, что он прав.
