Дед Фишка [издание 2-е] | страница 17

Избрав удобный момент, дед Фишка сказал:

— Устал я, хозяюшка, с дороги-то. Прилечь охота.

— Приляг, милый, приляг, я тебе сейчас соломки постлать принесу, — сказала хозяйка и вышла.

Но когда она вернулась с охапкой соломы, дед Фишка уже спал, растянувшись на голой лавке. Неудобства никогда не огорчали старого охотника.

«Не первая волку зима», — говорил он в таких случаях.

Утром, позавтракав и расплатившись с хозяйкой, дед Фишка пошёл в церковь к обедне.

Гудел большой колокол, к церкви со всех сторон тянулись люди. Был тут кое-кто из других деревень, с котомками, в загрязнённой обуви. Правда, народ был не тот, который требовался деду Фишке, всё больше старухи, но в такое время и старух нельзя было сбрасывать со счетов. «Эти ещё скорее по народу клик разнесут», — думал дед Фишка, входя в церковь.

Обедня ещё не начиналась. Купив у старосты просфору,[12] дед Фишка стал пробираться к левому клиросу,[13] где дьячок принимал просфоры и писал поминальные записки. Впереди стоял худощавый мужик в добротной романовской шубе.[14]

Дед Фишка прикоснулся пальцами к плечу высокого мужика, шёпотом проговорил:

— Землячок, подай-ка мою просфорку, пусть помянет за упокой раба божьего Захара и за здравие — сестрицу Агафью Даниловну.

Мужик оглянулся и, бледнея, широко открытыми глазами, в которых отразился испуг, посмотрел на деда Фишку как на привидение.

Тут и дед Фишка вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял Степан Иванович Зимовской.

Дед Фишка готов был провалиться сквозь землю. Отвернувшись в сторону, несколько минут он стоял в полной растерянности.

«Надо заговорить с ним. Гляди, ещё как-нибудь вывернусь», — подумал он и, решив тотчас же исполнить своё намерение, обернулся.

Но Зимовского уже не было. Он исчез куда-то тихо и быстро.

«Э, да он просто, варнак, испугался меня! Совесть, видать, гложет», — решил дед Фишка и окончательно успокоился.

— Данилыч, Данилыч, подь-ка сюда, — вдруг услышал дед Фишка шамкающий старушечий голос.

Он проворно повернулся.

Старуха из Петровки, опознавшая его в дороге, тянула его к себе за рукав. Вид у неё был встревоженный, и старик сердцем почуял неладное.

Припав к его уху, старуха прошептала:

— Беги скорей отсюда! Зимовской подговаривает ахвицера зарестовать тебя. Своими ушами слышала. Вон они. — И старуха кивнула головой на противоположный угол, у правого клироса.

Сердце деда Фишки забилось сильнее. Расталкивая людей, он выскочил из церкви и остановился. Бежать было некуда.