Особенно когда возвращается Альберт. Рожу его умыли, в ноздри ватки заткнули, но моя внутренняя стерва ликует при виде раздувшейся сизовеющей переносицы. Сломан, это даже без вариантов.
Цирк. Иначе не назовешь. Мать метает в меня гневные молнии своего разочарования и ярости, пока ее пригретая гадюка выдает новую версию произошедшего. Мол, он такой пушистый зайчик, всего лишь высказался по поводу моего вульгарного внешнего вида, на что мой агрессивный «жених» сорвался с катушек.
Мой агрессивный «жених» пытается встрять с уточнениями, но я торможу его, отрицательно качая головой. Бесполезно. Чтобы мы не сказали, все, один фиг, будет пропущено мимо ушей. Тут и так видно, на чьей стороне общественное мнение.
Мы ведь всего лишь «юные бунтари», которые и так доставили сегодня хлопот своей несанкционированной экскурсией, а эта сволочь «уважаемая и положительно зарекомендовавшая себя в узких кругах персона». Оправдываться же в пустоту и тыкать пальцем я не собираюсь. Не на помойке себя нашла.
Так и сидим, слушая удивительный рассказ потерпевшего и гневные тирады. Ну как слушаем… Денис демонстративно усаживает меня к себе на коленки, на что я так же демонстративно охотно соглашаюсь, и мы развлекаемся тем, что устраиваем борьбу «больших пальцев» на сцепленных кулаках.
Чем открыто забавляем охрану и приводим в окончательное бешенство родительницу.
— Ты хоть меня слушаешь??! Ты понимаешь, что сделала???
— Я сделал, прошу запомнить, — возражает Волков, помогая мне встать и поднимаясь следом, лениво потягиваясь. — Мы закончили? А то уже надоело торчать в этом клоповнике.
— Я… да… я… — кайф. Это, наверное, первый в истории случай, когда у маман пропадает дар речи.
— Я, не я, — нетерпеливо отмахивается женишок. — Ментов вызываем или мы свободны?
Разумеется, никто не станет никого вызывать. Это же сын Александра Волкова. Здесь таких самоубийц нет. И Денису это прекрасно известно.
— Денис Александрович, вы можете быть свободны, — милостиво разрешает ему какой-то мужик, который отвечает здесь за безопасность. Или что-то вроде этого.
— Да, — кивает маман. — А Кристина останется. Мы с ней еще не закончили.
— Закончили, — парирует Волков. — Кристина с данной минуты даже рядом стоять с этой, — кивок на Альберта. — Мразью не будет. А если узнаю, что он посмел снова поднять на нее руку, ее ему отрежут специально нанятые люди. Надеюсь, я доходчиво объяснил? — открытое оскорбление, еще и угроза подвергает родительницу в окончательный шок. Кто-то сегодня явно зальется коньяком, чтобы полечить нервы. Затянувшееся молчание интерпретируется как согласие. — Ну вот и славно, что все все поняли. Идем, — поторапливает он меня к выходу.
