Пока ждем, продолжаем прерванные невинные женские темы про «все мужики — козлы» и почему «нас таких замечательных никто не ценит», но дообсудить и выяснить детали не успеваем. Нарисовывается веснушчатый рыжик.
— А мы уж думали спасательную бригаду вызывать, — хмыкаю я.
— Себе вызови, — мне прямо под нос суется телефон в чехле со стразиками. — Смотри, что засняла.
— Тебе на сегодня, пожалуй, хватит, — замечаю я, разглядывая трясущуюся картинку на видео и срезанный угол.
— Так исподтишка же снимала! Наушники с собой? В этом галдеже ничего не услышишь.
— Мать, ты меня пугаешь.
— Слушай, говорю.
— Ладно, ладно, — достаю что велели из рюкзака и затыкаю уши, включая полную громкость. По картинке не особо понятно, но, по всей видимости, это какой-то коридор у туалетов. Сначала кроме шебуршания ничего толком не могу различить, зато улавливаю знакомый голос:
— Кого? Кристинку-то? Да как нефиг делать, — Волков, опять ты?
— Что? Прям готов свою тачку на кон поставить? — о, и Жука узнаю, другана его.
Короткое молчание.
— Да без бэ.
— Значит, по рукам? У тебя три недели на то, чтоб завалить свою тезку.
— Управлюсь за две.
Чувствую как стиснутые зубы со скрипом трутся друг об дружку. За две, значит? Ну давай-давай, Дениска. Удачи. А я на это посмотрю. Да полюбуюсь.
Глава 1. Игра началась
Волкова
— Правильно ли понимаю, что пока ты не будешь ничего предпринимать? — любопытствует Ника, намазывая такой слой плавленого сыра на хлеб, что мне завтрака, по ходу, уже не видать.
— Зачем? — резонно замечаю я, удобно примостившись на диване на кухне и подобрав под себя ноги. — Он же сам прибежит. Вот и подождем.
— И что тогда?
— А вот узнаешь, — многозначительно играю бровями.
— Сразу его пошлешь в дальнее пешее?
— Шутишь? — на горизонте появляется распаренная Дашка, закутанная в полотенце. Наконец-то ванная свободна. Тяжело жить трем девушкам в одной квартире с одним санузлом. Каждый день приходится сражаться за возможность первой принять душ. — Да она уже план придумала как извести Волкова.
— Ну… не то, чтобы план, — не соглашаюсь, но и не отрицаю я, продолжая выдерживать нужный градус таинственности. — Но ему, девочки, кранты.
— Война?
— Зачем война? Игра. Он хочет поиграть? Окей. Я тоже люблю играть.
— Ты только поаккуратнее, — хмыкает Ника, в компанию к сыру накладывая башню из ломтиков колбасы. Голод не тетка, голод — дядька. Большой такой, грозный и бородатый. Не щадящий девичьи целлюлитные жопки. — Такие игры в романтических комедиях обычно заканчиваются свадьбой и беременным брюшком.
