Но сегодня я с ней солидарна. Каждые выходные такая вот фигня.
На меня она, кстати, тоже накатала заяву. И не одну.
Первую — за то, что, когда вносили мебель, случайно задели дверь ее квартиры и оставили царапину.
Вторую — за то, что я вывесила сушиться белье и вода с него накапала ей на балкон.
Третью… Ну, это вообще абсурд. Она позвонила в милицию и сообщила, что в тридцать четвертой квартире занимаются проституцией. И все из-за того, что в течение недели я была замечена в компании нескольких мужчин. Брата, отчима, одногруппника, с которым у нас был общий проект, и, собственно, моего парня.
Бывшего парня.
Потому что, когда к тебе в дверь ломится полиция и обвиняет в незаконной проституции, мало кто поверит, что это досадное недоразумение.
Крики тети Кати действуют. Я закрываю глаза и наслаждаюсь тишиной. Проваливаюсь в сладкий сон, но ненадолго. Ровно в шесть каждое утро к нашему дому подъезжает мусоровоз.
От Вовки Казимирова, который как раз собирался во сне слиться со мной в страстном поцелуе, меня отрывает громкий звук мотора, скрежет, ругань мужчин и жуткий запах выхлопных газов, который проник через открытое окно.
С рычанием вскакиваю с кровати, хлопаю окном и забираюсь обратно под одеялко.
Ну, давай же, засыпай, Кира, тебя ведь Вовка там заждался.
Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
Мы с Вовкой, держась за руки, гуляем по парку и смотрим друг на друга влюбленным взглядом.
— Ты такая красивая, Кира, — шепчет он, притягивая меня к себе.
Наши губы разделяют какие-то незначительные сантиметры. Вот-вот это случится — наш первый поцелуй. Я закрываю глаза, чувствую его теплое дыхание на лице, и… со всех сторон раздается заливистый плач младенца.
Открываю глаза и, в который раз за сегодняшнее утро, возвращаюсь в реальность.
Восемь утра. По младенцу из соседней парадной можно сверять часы. В течение месяца каждый день с восьми до девяти утра и с десяти до одиннадцати ночи весь дом слушает его рев.
Конечно же, все понимают, что это ребенок, что невозможно контролировать его плач и что, возможно, это банальные колики живота.
Но не тетя Катя.
— Что вы там того ребенка мучаете?! Я сейчас вызову полицию и службу опеки! Достали уже! Заткните ему рот!
Несколько раз бьюсь головой в подушку, понимая, что поспать мне сегодня уже не судьба.
Вот вам и прелести жизни в многоквартирном доме. Можно смело сносить к чертовой матери все стены и окна, потому что звукоизоляция напрочь отсутствует. Стены здесь скорее служат в качестве ширмы, чтобы не дай Боже не натолкнуться взглядом на голых соседей.
