Когда понимаю, что проспала окончательно, — пулей вылетаю из-под одеяла, быстро натягиваю первую попавшуюся одежду, чищу зубы и, на ходу кусая булку, несусь на выход.
Полчаса до начала пары.
Я просто обязана успеть, третий прогул — и можно забыть о допуске к сдаче дипломной работы.
Но несмотря на то, какой ужас вселяла в меня Бурыхина, мимо двери соседа спокойно пройти не могу.
Зависть — страшная штука.
Он где-то там сладко спит, пока я с мешками под глазами и больной головой должна с умным видом отвечать на заковыристые вопросы Татьяны Семеновны.
Мешкаю всего несколько секунд. Запихиваю в рот остатки булки, убеждаюсь, что на лестничной площадке никого нет, подхожу к его двери и припадаю ухом к прохладному металлу, пытаясь уловить признаки жизни по ту сторону от нее.
Тишина. Ну точно спит! Он же допоздна футбольный матч смотрел.
Подношу указательный палец к звонку, еще раз воровато оглядываюсь вокруг — для подстраховки — и со всей силы жму на кнопку.
Демон внутри меня жаждет мести, жаждет выбить к чертям эту дверь и затопить квартиру. Жаждет посмотреть на наглую рожу любителя футбола и поросячьего визга и пристрелить его словесной перепалкой.
Но все, что могу сделать, — устроить сольный концерт колокольчиков и парочку раз от души ударить ногой по двери.
Снова прислушиваюсь. Тишина. Только собираюсь повторить свои манипуляции, как слышу какую-то возню за дверью.
— Да иду, иду, — звучит где-то там глухой голос, и я, перепрыгивая через две ступеньки, несусь вниз по лестнице.
Даже настроение поднялось!
* * *
Пока еду в троллейбусе, держусь из последних сил, чтобы не уснуть. Потому что проснуться можно без телефона, денег и где-нибудь на конечной остановке в другом конце города. Такое со мной уже бывало, и этот опыт повторять во второй раз я уж точно не собираюсь.
На каждой остановке в троллейбус заходит бабка с тачкой или огромными баулами в руках. И так каждый день. Я всегда задаюсь вопросом: куда они едут в такую рань, а главное — для чего?
И еще один вопрос раздирает меня на части: что они перевозят в своих необъемных сумках?
Расчлененные трупы? Морковку? Металлолом? Картошку?
У старушек есть одно нерушимое правило: — насколько бы ни был забит транспорт, они обязательно протиснутся в переднюю часть и будут загораживать всем проход. Даже если сзади есть свободные места — все равно пойдут вперед. Настоящий рэкет.
Иногда мне кажется, что это вселенский заговор: они составляют расписание, кто в какой день и на какой остановке сядет в троллейбус или трамвай, чтобы отжать как много больше свободных мест.
