Это вид, который я активно пытаюсь воссоздать при каждом удобном случае.
Но прежде, чем я открываю дверь, я вижу, что она прислонилась к столу, лицом к стене и прижимает телефон к уху.
Хотя видна только спина, ее плечи напряжены, а позвоночник выпрямлен.
Вместо того чтобы войти силой, я медленно открываю дверь. Она не обращает на меня никакого внимания, маниакально постукивая ногой по полу.
— …Я знаю. Прости, милый. Обещаю приехать сегодня немного раньше, так что жди меня и не засыпай, хорошо? Я приготовлю твое любимое блюдо.
Красная дымка застилает мое зрение, и я почти готов ударить кулаком в стену.
Но я не бью.
Я не должен даже думать о таком виде насилия.
— Вы совершаете личные звонки во время работы, мисс Адлер?
Она вздрагивает и делает шаг вперед, прежде чем поймать себя в последнюю секунду. Телефон падает на бок, и она снова смотрит на меня с застывшим выражением лица.
Только на этот раз я не нахожу в нем никакого удовольствия. Обычное чувство смешивается с чем-то другим, совершенно гнусным и мрачным.
— Я…, — пролепетала она.
— Вы что? Фирма платит вам за разговоры по телефону?
— Я не думала…
— Очевидно. Вы глупая?
— Я не глупая. — она поднимает голову. — Перестаньте называть меня так.
— Тогда прекратите совершать глупые поступки. Еще один личный телефонный звонок во время рабочего дня, и он будет последним. Все ясно?
— Кристально.
— И избавьтесь от этого чертового поведения. Я серьезно, Николь. Не у тебя здесь превосходство.
Она поджимает губы, но не усугубляет ситуацию и молчит.
Я бросаю документ на ее стол.
— Мне нужно, чтобы вы вернули его через двадцать минут. Займитесь этим.
Затем я возвращаюсь в свой кабинет и закрываю жалюзи, прежде чем действовать в соответствии с животным желанием внутри меня.
Милый.
Она так и сказала.
Проклятый милый.
И не засыпай. Жди меня.
И она приготовит ему его любимое блюдо.
С каких пор, блядь, она вообще готовит?
Она всегда была принцессой. Всегда ухаживала и прислуживала так или иначе. Так для кого, блядь, ей готовить? Кого, блядь, она так высоко ценит?
Я достаю телефон и звоню единственному человеку, который может объяснить этот казус.
Она отвечает длинным, взволнованным
— Жук!!!
Из ее трубки доносится Muse. Она одержима этой группой с тех пор, как мы были подростками.
— Эй, Жучок.
Так мы с моей лучшей подругой называем друг друга с пятнадцати лет. С тех пор, как я увидел звезды на ее запястье и подумал, что это жуки. Я спросил ее, так ли это, и она удивилась, потому что это была последняя татуировка, которую набила ее мать. Она размахнулась, чтобы ударить меня, но мы потеряли равновесие и свалились вместе в бассейн.
