Прекрасные изгнанники | страница 16
— Да, они расстреливают священников и епископов, — продолжил Эрнест. — Против фактов не попрешь. Но с другой стороны, почему священнослужители поддерживают мятежников?
— Церковь вне политики, — запротестовала Полин.
— В Испании все вовлечены в политику, Полин, — сказала я. — Этим летом в Штутгарте нацистские газеты без конца писали о кровожадном отребье, которое нападает на силы закона и порядка, и называли законно избранное правительство красными свиньями. Но у нацистских газет есть один плюс: они помогают определиться. Если Гитлер ратует против чего-то, можно смело выступать «за».
— Если выбирать между патриотами-рабочими и землевладельцами, которые только о себе и думают, то я выступаю на стороне народа. В общем, я за республиканцев, — заявил Эрнест.
— Даже несмотря на то, что сам охотишься вместе с богатыми землевладельцами и охотно пьешь их спиртное, — вставила его жена.
Хемингуэй громко посмеялся над собой и примирительно сказал:
— Даже если так, Полин, даже если так.
Она посмотрела на меня:
— Студж, а ты и правда полагаешь, что Эрнест недостаточно делает для Испании?
Это прозвище предполагало ироничное и одновременно доброе отношение, но в интонации Полин чувствовался намек на неприязнь. К тому времени я уже успела понять, что Эрнест приберегал самые колкие прозвища для тех, кому симпатизировал больше других. Своего издателя Чарльза Скрибнера Хемингуэй за глаза именовал Скрибблс>[4]; правда, заставил меня пообещать, что если я вдруг познакомлюсь с ним, то никогда не произнесу это слово в его присутствии.
— Полин, — ответила я, — в Бадахосе фашисты загнали тысячу восемьсот пленных республиканцев на арену, где проводится коррида, и расстреляли их из пулеметов. Если Гитлер, этот мерзкий психопат, действительно пришлет им на подмогу пару дивизий, война охватит всю Европу, а то и весь мир, можешь не сомневаться. Как можно оставаться в стороне?
— Но для мира будет лучше, если Эрнест продолжит писать свои романы, — возразила Полин.
— В Испании для писателя тьма сюжетов, — сказал Хемингуэй.
— Твой редактор ждет рукопись романа о кубинском контрабандисте, — напомнила ему супруга.
— Ладно, спешить некуда, война еще не скоро закончится, — признал Эрнест. — А в Мадриде сейчас холодно, как в морге.
Он снова рассмеялся, и все за столом последовали его примеру. Включая и меня, хотя я не могла понять, куда подевался мой вдумчивый собеседник, с которым я разговаривала в саду, мудрый, дальновидный человек, который сокрушался, что уже почти не осталось времени на то, чтобы как-то отодвинуть нависшую над Европой угрозу. Неужели для его исчезновения хватило парочки коктейлей перед ужином?