— Двинься, — сказал Грэгори, аристократически оттеснив меня своим ножичком в сторону, мол: “Шпана, стоять-бояться! Сейчас батько устроит мастер-класс”.
Я слезла с дерева, как мартышка, не получившая тухленький изъеденный банан, и отступила в сторону, пока этот, непонятного происхождения мужичок пытался выковырять металлическую зубочистку из древесины, что сам туда и впихнул пару минут назад.
Во время потных маскулинных мероприятий я тихо-о-о-нечко, мелкими шажочками, скрылась в ближайших кустах. Ещё раз оглянувшись и убедившись, что за мной нет хвоста, я, набирая скорость, словно разбитая телега на горном спуске, понеслась, что есть мочи, вперёд. Без разбору, куда именно, но однозначно вперёд!
Углубляясь в чащу острова, как раскалённый нож в сливочное масло, я поняла, что надо притормозить, ибо рука нещадно заныла.
— Да что ж такое, — пробормотала я, облокачиваясь к дереву, покрытому по ощущениям моей шкурки — мхом. Он был настолько мягким, что захотелось прилечь и, желательно, поспать. Эти марафоны: то заплывы, то забеги, меня когда-нибудь доконают. Да ещё и темень непроглядная!
Слегка касаясь своего больного разгорячённого плеча холодной рукой, я откинула голову назад и прикрыла глаза. Интересно, как отреагирует Максимилиан, когда очнется? Поджарит змеюку подколодную или же пожмет ей хвост аки политюганы перед прЭссой, вешая медаль на сисю? А что, она спасла его шкуру, героически пожертвовав моей. И если учесть этот нездоровый интерес мутного Грэгори к Капитану, то… Главное, чтоб Виталий-Витаминка был цел, а остальное — наживное.
Слева послышались шорохи. Хрустнула ветка. Я сглотнула. Ясно: какая-то живность решила мной подзакусить.
— Мамочки, — пробасила я голосом полковой, чтоб его, лошади, отлипла от дерева и осмотрелась, решая куда податься. Что-то хрустнуло ещё, но уже ближе к моей трясущейся душёнке.
Я напрягла своё зрение. Если Максимилиан маг, могут же у меня быть какие-нибудь привилегии? Хоть бы ночное видение, к примеру?
Я сфокусировалась и дала приказ своей лошадиной тушке узреть во что бы то ни стало. Мясной сосуд меня послушался: чуть правее от места моего пристанища моргнула огоньком заброшенная дорога, чем-то отдаленно напоминающая тоннель: кроны деревьев над ней были переплетены между собой дикорастущими лианами и вьюнами, сквозь которые просачивался едва заметный холодный свет от звёзд. По земле стелился туман. Жутковато…
