— Ее-то? — усмехнулся Лари.
— А почему нет? Ты видел ее фигурку?
— Фигурка у твоей сестры, а тут фигурище! Которое еще и разговаривать умеет…
— Ну хватит, — скривился Нико, — Что тебе не нравится опять?
— Ник, ты ни черта к ней не чувствуешь, — посерьезнел Лари, — Зачем голову ей морочишь?
Мужчина сощурил свои вечно холодные глаза и холодно же улыбнулся, заставляя друга вздрогнуть.
— Я не морочу ей голову. Я собираюсь на ней жениться. В чем проблема?
— Да тебе что она есть, что ее нет!.. — начал было Лари.
— Неправда, — спокойно возразил хозяин дома, — Мне очень удобно, что она есть.
— Удобно? — удивился Диес, бросив на друга неодобрительный взгляд, — Это немного не те чувства, которые испытывают к хорошеньким невестам…
Нико повертел в руках перо, задумываясь.
Никтос Веномверн вовсе не был плохим человеком. По крайней мере, не считал себя таковым. Нико считал себя самым обычным и вовсе не видел различий между собой и другими. Но вот окружающие чувствовали это различие очень явно, сколько Нико себя помнил. С самого детства он ловил на себе взгляды. Неодобрение, страх, возмущение, обида… Он вечно говорил и делал вещи, которые заставляли окружающих испытывать дискомфорт в его обществе. Даже самые близкие порой насторожено посматривали на его равнодушный вид, и Нико буквально читал вопрос в их глазах: «Что с ним не так?»
Даже с учетом того, что рептилии, в целом, славились более спокойным в повседневной жизни нравом, его поведение выделялось.
Мама волновалась больше всех. Она же и водила к нему лекарей чуть не со всех концов Империи, преимущественно менталистов. И его первым диагнозом была социальная дезадаптация. За ним последовал второй, третий, четвертый диагноз… В какой-то момент родители убедились, что он ментально больной, убедили в этом его, и даже почти успокоились. Он не демонстрировал агрессии к окружающим, как, впрочем, и интереса, и лекарями был признан, в целом, безопасным для себя и окружающих. На этом, в общем-то, и успокоились.
И только в тринадцать лет Нико сам догадался, что с ним не так.
В целом, хотя окружающие и были уверены, что ему нравится нарушать все правила и игнорировать нормы, что это в его природе и что он даже не пытается быть нормальным, сам Нико как раз-таки нормальным быть пытался. В конце концов никаких расстройств у него не было — он вполне себе хотел быть социально одобряемым. Ну, не в такой формулировке, конечно! О формулировках он узнал потом. Тогда же, в детстве, Нико просто раздражали взгляды окружающих. И он старался вести себя так, чтобы их было поменьше. Так, чтобы на него не смотрели, как на чужака.
