капитана просветлело. — Оставить здесь? Разрешите от ваше
го имени, товарищ полковник, позвонить начальнику управле
ния, если майор Погорелов не примет этих больных?
— Раз-ре-ша-ю... — выдавил полковник.
В эту минуту в комнату вошел заключенный, одетый в по
ношенные ватные брюки и порыжевшую от времени рубашку.
Увидев начальство, он вытянул руки по швам.
16
— Как стоишь, курвец! — набросился майор на вошедше
го. — Полюбуйтесь на него, капитан. Мотня расстегнута, пуго
вицы на рубашке оторваны, одна штанина короче другой. И
это называется санитар. Капитаном корабля до заключения
служил. Признавайся! Служил?
— Признаюсь, гражданин начальник! Служил! — в глазах
бывшего капитана промелькнуло подобие улыбки, а лицо оста
валось сухим и бесстрастным.
— Гражданин начальник! — заговорила Любовь Антонов
на, обращаясь к Гвоздевскому. Полковник продолжал непод
вижно лежать. — Я к вам, гражданин полковник, — повысила
голос Любовь Антоновна. — Разрешите мне принять больных
с семьсот семнадцатого лагпункта. — Гвоздевский страдаль
чески сморщился и с трудом кивнул головой.
— Зачем же тебе... вам беспокоиться? — спросил майор,
злобно взглянув на Любовь Антоновну.
— Я еще раз спрашиваю, гражданин полковник... — нача
ла Любовь Антоновна, но майор ее перебил.
— А кто ж е останется с больным?
— Начальник управления лагеря приказал звонить к не
му, если возникнут трудности. Я выполняю его приказ. Y боль
ного вместо меня останется другой врач. Вы разрешите позво
нить начальнику управления?
— Звоните, — ответил майор и, немного подумав, добавил,
— Я приказываю вам осмотреть прибывших больных с семь
сот семнадцатой командировки.
— Есть осмотреть больных, — послушно повторила Любовь
Антоновна.
— Y меня к вам личный разговор, доктор. Один на один.
Насчет его здоровья, — счел нужным пояснить майор, кивнув
в сторону полковника. — Вы дура, Ивлева! — заговорил майор,
когда они вышли из домика. — Восемь лет в лагерях и ума
не набрались. Я тебя врачом штатным хотел у себя оставить,
а ты мне в суп серешь. Боишься своего начальника? Ты к нему
не попадешь. Держись за меня, выгоднее.
— Разъясните, гражданин начальник.
— Любой, кто в лагере пробыл полгода, понял бы. А ты:
