— «Голубые танцовщицы», — произносит он, ударив по визитке быстро два раза. — Если захочешь, приходи туда. Тот клуб тоже принадлежит мне.
Я мешкаю, раскрыв слегка рот. Не знаю, что ему ответить.
— Вообще-то…
Собираюсь сказать, что в такие места не хожу, но Исайя успевает меня перебить.
— Знаешь, я не сам придумал это название. Мне подсказал Эдгар Дега, — я в непонимании нахмуриваюсь, а он, усмехнувшись, объясняет: — Французский художник, он умер почти столетие назад. Обожал балерин.
Я невольно закусываю губу.
— Теперь мне хотя бы понятно, что ты без ума от живописи.
Перед тем, как пройти к бару в противоположной стороне длинного зала, Исайя подмигивает:
— И не только.
Его телефон разражается громкой мелодией и, сев на высокий стул, ко мне спиной, он отвечает на вызов. Не знаю, почему, но говорить мне с ним понравилось. Я наблюдаю за его действиями ещё с пол секунды, а потом, в поле зрения появляется Леона. Стоит только чуть-чуть вскинуть руку вверх, как она тот же час продефилировала на шпильках в мою сторону. Девушка останавливается у столика и с безупречной улыбкой глядит на меня сверху вниз.
— Да-да? — говорит в ней ее обязанность быть вежливой и располагающей к себе.
Я, подавшись вперед, складываю на железной поверхности локти. Собираюсь с мыслями: как бы так спросить и себя не выдать?
— Послушайте, Леона… верно?
В ответ она улыбается ещё шире и хлопает накладными ресницами. Ну, прямо степфордская жена!
— Вы, наверняка, здесь давно… И, — я стараюсь говорить дальше, но мне неловко, а слова упрямо застревают в горле, — вы, возможно, знаете много о ваших постоянных клиентах. — Я смотрю на нее с надеждой, что она поймет, однако Леона лишь светит зубами. — Например, кто в какие дни к вам захаживает…
Она вдруг медленно присаживается напротив и приступает к наматыванию на палец выпавшего из собранной прически локона.
— А что случилось? — почти что с придыханием интересуется Леона.
Εе шепот повеселил меня, но я давлю смешки в себе, не желая отпугивать потенциального информатора.
— Ничего такого, просто мне бы хотелось встретиться с Маркусом Φерраро. — Я наконец сказала это! — Не подскажете, когда мне лучше прийти? — Беру в одну ладонь ручку, а другую кладу на свою тетрадь. — Я могу оставить номер, а вы мне, если не затруднит, конечно, позвон…
Εе истерический и определенно злорадный смех прерывает мою пламенную речь. В полной растерянности я смотрю на нее и никак не могу понять, почему она смеется. Истина не открывается мне ни через одну минуту и не через две, пока Леона продолжает хохотать, в точности как умалишенная. Но спустя ещё несколько секунд приходит озарение: она и правда глупышка, какой в самом начале показалась.
