– Как тебя зовут? – задал вопрос мужчина.
– Селена, – ответила я.
– Селена. Вы, люди, живете домыслами и порой такие сказки рассказываете о нас, которые не имеют ничего общего с действительностью. Полукровка погибает, если до восемнадцати лет не сделать то, что необходимо. Поэтому твоя подруга и угасает медленно сейчас. Если бы не врач, который понял, что здесь что-то не так и не пришел бы к нам, то уже через пару недель вы бы ее хоронили.
– Вы не врете? – нахмурилась я.
– Фэйри никогда не врут, в отличие от вас, – усмехнулся презрительно мужчина и развернувшись направился к выходу, кивком дав знак остальным следовать за ним.
Когда Катрину положили на носилки и вынесли из комнаты, а мадам Дизар вывели следом, мы с Кристиной переглянулись, не понимая, что же теперь будет дальше, ведь на мадам Дизар держалось наше заведение, и хоть она была далеко не самой доброй директрисой, но мы все понимали, что своим уровнем образования, воспитания и прочими важными сторонами своей жизни, проведенной здесь, мы были обязаны именно ей.
Спустившись через какое-то время следом, мы с Кристиой, как и другие девочки пансиона, собрались в зале у камина, тихонько перешептываясь между собой. Каждая из нас хоть и не очень любила мадам Дизар, но в свете нынешних событий переживала за ее судьбу, поскольку все знали, что нарушение законов, касающихся фэйри, каралось жестоко и какова участь ждала женщину, которая всю жизнь положила на службу детям, никто не знал. Спустя какое-то время в зал вошла мадам Розалин, которая всегда во время отсутствия мадам Дизар замещала ее.
– Мадам Розалин, что теперь будет? – спросила обеспокоенно Кристина. – Мадам Дизар ведь отпустят?
Женщина устало окинула всех нас взглядом и сказала:
– Не знаю, девочки мои, что будет с мадам Дизар. Нужно дождаться теперь решения короля или клана надзора, и уж потом станет все ясно. А пока мы можем только молиться о ней. Больше мы ей ничем не поможем.
– Правильные слова, – раздалось позади нас и повернувшись мы увидели высокую молодую женщину, которая так тихо подошла к нам, что никто не услышал даже.
– А вы, простите, кто? – строго спросила у женщины мадам Розалин.
– Я новая директриса вашего пансиона, – спокойным тоном ответила голубоглазая красавица, окинув всех нас своим томным взглядом, в котором, несмотря на кажущуюся мягкость, так и проскакивали презрительные искры, которые были так присущи взгляду чистокровных фэйри в те минуты, когда они смотрели на нас, людей.
