После этих слов у меня вмиг сползла улыбка с лица, поскольку поняла, что в его глазах я унижалась перед ним. Вскинув голову, сосредоточенно посмотрела ему в глаза, встретившись с не менее изучающим взглядом. Затем спокойно закончила натягивать второй сапог. Проведя по голенищу рукой, я поставила палец на поблескивающую шпору и надавив на нее рассекла его до крови. Мужчина нахмурился, наблюдая за мной. Я же поднесла палец к губам и, облизнув его, проговорила:
– Может мы и стоим сейчас на коленях, но придет время, когда и ваши женщины встанут так же на колени перед нашими мужчинами. За столько веков не было еще ни одного раза, чтобы фэйри не вернули себе то, что принадлежит им по праву. Пусть не сразу, пусть пройдет огромное количество времени, но когда-то в этой комнате так же будет стоять эльфийка перед мужчиной фэйри и так же натягивать ему сапоги, пытаясь выжить в этой чертовой яме, наполненной несправедливостью, которую он для нее вырыл. А может быть мой внук или правнук тоже так же скажет ей, что его женщины никогда не склоняют колени перед своими мужчинами. Так что наслаждайтесь, ваше высочество. Мне не трудно. Я не чувствую себя униженной от того, что застегиваю ваши пуговицы. А вы как себя чувствуете в тот момент, когда унижаете слабую женщину? А, ваше высочество? – хрипло проговорила я, закончив застегивать его камзол.
Всего мгновение и его ладонь больно ухватила меня за шею. Схватив за волосы, он поставил меня на ноги и рванул к себе лежащую на столе плеть. Проглотив комок в горле, я даже взгляд не отвела от его глаз, но чувствовала, как дрожат от страха мои ресницы.
– Фэйри, – грозно проговорил он, проведя краем плети по моему лицу. – Чертовы ведьмы с острыми языками.
Я напряглась и тихо проговорила:
– Только попробуйте меня ударить.
Услышав это, он приподнял бровь и усмехнулся.
– Я не шучу, – прошептала я. – Только раз ударите, и я клянусь, найду способ убить вас. Отравлю, прокляну или еще что, но за мои слезы вы точно ответите. Я вам не шлюха подавленная! Я по своей воле на такое пошла и делать с собой то, что противоречит моей воле, никому не позволю. Особенно когда это не приговор, а лишь прихоть побитого жизнью мужчины, который вместо того, чтобы на ноги подняться и идти с гордо поднятой головой дальше, вот таким образом пытается заглушить в себе боль от предательства.
С этими словами я вырвалась из его рук. Повернувшись к нему спиной, перекинула волосы через плечо и сказала:
