Отец подарил Бутба свои книги. Помню, как тот прижал их к груди и, вскинув вверх большие голубые глаза, произнес: «Слава богу!» — и расцеловал от-на. (Бутба в 1919 году издал «Букварь» и попытался организовать в Стамбуле абхазскую школу; она проработала полгода и была разгромлена турецкими шовинистами.)
Отец не знал, как и приветить столь чудесного гостя, и надеялся, что между абхазцами и абхазцами-махаджирами наладятся связи. Немалую радость доставило отцу сообщение о том, что в Турции много убыхов и что «язык у них тоже сохранился». (В тридцатых годах и позже — в 1954 году — в Турцию ездил французский ученый Жорж Дюмезиль, составивший «Убыхскую грамматику», несколько ранее монографию «Убыхский язык» написал Адольф Дирр.) Через Бутба было послано письмо сухумского Центрального комитета по делам абхазцев-махаджиров черкесскому комитету в Стамбуле. В нем подчеркивалось, что «весь абхазский народ и его интеллигенция всегда думают и думали о своих братьях, находящихся в Турции».
Тревога в Сухуме нарастала. Говорили о бомбардировках с моря. К реке Псоу, что южнее Адлера, стягивались войска; с юга — меньшевистские и с севера — большевистские. В Сухум прибывали раненые, привозили убитых.
Друзья Гулиа советовали отправить семью куда-нибудь в более безопасное место. Таким местом было признано село Адзюбжа. На дилижансе отец доставил нас к Смелу Чочориа. Это был очень забавный старик, в беседах казавшийся весьма беспечным, признававшим только духовное. Однако на поверку выходило иначе, и за пядь земли — буквально пядь! — он мог перегрызть глотку своему соседу. На его участке росли яблони и груши, посаженные нашим дедушкой Иосифом, и Смел этот отдаленный участок почему-то считал «не совсем своим», очевидно полагая, что мы когда-нибудь заявим свои права. Но оказалось, что никто и не помышляет об этом. Тогда он окончательно развеселился и вечерами смешил нас бог весть откуда почерпнутыми «достоверными» историями из «жизни Европы и Абхазии». Отец регулярно приезжал к нам и каждый раз привозил буханку хлеба.
После работы Смел усаживался на приступок, закуривал и неизменно задавал один и тот же вопрос:
— Леля, скоро придут эти большевики?
— Не знаю, — отвечала Елена Андреевна.
— А что в городе сказывали?
— Ходят слухи, что скоро.
— Ну, слава богу!
Однако дни шли за днями, и Смел начинал терять терпение.
— Меньшевики роют окопы по эту сторону Кодорского моста. Что бы это значило? Неужели будут воевать под нашим носом?
