Не жалеет Гулиа «огня» и против тех, кто лишен патриотического чувства, кому вино дороже родного языка. Он исхлестывает в стихах, статьях и заметках болтунов и неучей, которым, дескать, тесны рамки абхазского языка. В одном из сатирических стихотворений, написанных в 1919 году, Гулиа обличает безродного шалопая, который «за деньги — хоть пахать будет», который «абхазец… и здесь воспитан, но слов абхазских… не знает — так уж горд!» Гулиа всеми силами пытается привить любовь к родному языку. Он настойчиво доказывает, что абхазский язык не беднее других. Он требует, чтобы родители обучали детей в школе, чтобы ребенка не обделяли грамотой. Он призывает набираться знаний, ничего не жалеть ради этого великого дела. Гулиа писал: «Мы, абхазцы, имеем много недостатков, но главный заключается в следующем: мало у нас терпения, мало работаем упорно, с душой». Призывая больше и чаще писать в свою газету, он восклицает: «…если вы так быстро устали, если вы больше ничего не скажете, больше не напишете, — кто же тогда напишет, кто скажет?!»
В заметке «Образование и ремесло» Гулиа рекомендовал, учась грамоте, непременно овладевать каким-нибудь ремеслом. Стараясь быть лучше понятым, он ссылается даже на евангелие. Он пишет: «…все знали ремесла… И Христос знал… Апостол Лука, писавший евангелие, знал малярное дело». Человек без грамоты и ремесла, увещевал Гулиа, растет «для воровства, для разбоя».
Итак, война неграмотности, война безделью! «Дело полезное творите для нашей страны, не откладывайте, будьте готовы всегда!» («Вперед»). Трудно выбрать более честную и ясную программу действий. В каждой строке, написанной в ту пору рукою Гулиа, звучит этот призыв, этот неустанный зов народного пророка, указующего единственно верный путь. Гулиа сотни раз повторяет это, как бы опасаясь, что его не услышат. Время было трудное, перспектива открывалась только для самых дальновидных. Вместе с Омаром Хайямом в пору было вопросить: «Что там, за хрупкой занавеской тьмы?» Требовалось огромное гражданское мужество, чтобы идти вперед, к намеченной цели. Прав был Николай Стрелецкий, когда много лет спустя писал: «Сквозь большую муку и тоску ты сюда пронес свой смелый почерк, песенночеканную строку».
Вот именно, сквозь муку и тоску!
Теперь с появлением газеты день Дмитрия Гулиа складывался так: с утра до сумерек — занятия все в тех же трех учебных заведениях; с сумерек до позднего вечера — проверка ученических работ; затем подготовка материалов для газеты или корректура и только после этого — история Абхазии или стихи. Он часами не подымался со стула, ничего и никого не слышал: знай себе работал. И так день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем…
