И, как всегда в литературных делах, я тогда первым долгом посоветовался с отцом.
— Задумано замечательное, — сказал отец. — Кабардинцы уже издали свой эпос о нартах. Издали эпос о нартах и осетины. Абхазские нарты никак не будут копией ни того, ни другого… Но вот времени на перевод уйдет немало.
— На мою долю приходится только проза, — пояснил я.
Отец улыбнулся:
— Нарты — произведение прозаическое. Стихов очень немного. Поэтому взвесь сначала свои возможности. На перевод уйдет год интенсивного. труда, а то и побольше.
Пока я раздумывал, отец продолжал:
— «Нартаа» — вполне законченное произведение. Герой рождается, живет, борется, умирает. Хотя он и богатырь, но любит, как все, побеждает врагов, и порой испытывает горечь поражения, и нередко подвергается насмешкам. Ему не чуждо и самолюбование. Он силен, но есть существа и посильнее его. Он сбивает звезды. Он посещает многие земли, но нет для него земли краше Апсны… Советую тебе взяться за перевод, если кое-что и придется отложить в сторону.
Я сказал, что берусь.
— Тебе придется решить главный вопрос, — говорил отец. — Произведение это очень и очень древнее, с более поздними наслоениями, но оно не было записано до последнего времени. Надо подумать над тем, каков будет стиль. Много архаики в словах? Неверно. Совсем без архаики — тоже неверно. Надо решить: кто является рассказчиком? Неведомый старец начала нашей эры или сказитель наших дней?
— Сказитель наших дней, — сказал я.
— Пожалуй, так. Значит, минимум архаики. Иначе это будет искусственно. Речь должна быть живой. Подделка здесь нетерпима.
Мне казалось, что все уже ясно. Однако я чувствовал, что отец еще что-то хочет сказать. Он неторопливо достал папиросу, чиркнул спичкой, закурил.
— Вот что ты должен знать совершенно точно, — сказал он, — рассказы о нартах — любимейшие рассказы абхазцев. Нет ничего для нас более занимательного. Поэтому надо заранее решить, что это будет. Академическое издание с вариантами сказов для академических библиотек или живая книга для народного, массового чтения?
— Я за второе, — сказал я.
— И я тоже, — сказал отец.
И вот теперь, когда нет уже отца в живых, а книга «Приключения нарта Сасрыквы и его девяноста девяти братьев» вышла в свет, могу сказать, что на протяжении всей работы над переводом я старался держаться советов отца, его слова звучали в моих ушах, ими руководствовался я при малейших затруднениях…
Но вернемся назад, к тринадцатому году. В год выхода второго сборника стихов в семье Гулиа рождается сын. Им оказался автор этих строк. В одном из рассказов я писал: «Его три дня честью просили появиться на свет. И, лишь только доведя свою мать до крайне тяжелого состояния и под угрозой быть расчлененным и таким образом доставленным на свет белый, он, наконец, соблаговолил родиться, оглашая мир безудержным ревом». Да, так оно и было. И меня явно расчленили бы, если бы не дедушка, который решительно заявил:
