Если Джози был двадцать один год, когда она умерла, это означает, что это произошло три года назад. После этого мама… была сломана, я думаю. Опустошена. Она хотя бы преподает сейчас? Оставила работу? Мы всё ещё в нашем доме, но, судя по почте, горой, лежащей на улице, она плохо справляется, если вообще справляется.
И от этого я прихожу в ярость.
Я сижу в комнате, подтянув колени к груди, смотрю на экран ноутбука. Портрет Джози на последнем курсе, она улыбается мне с экрана вместе с папиной последней фотографией на факультете. Как могла Ведьма пытаться отобрать последнего человека, который остался у мамы? У меня по спине бегут мурашки, когда я понимаю, что мама могла бы даже совершить самоубийство.
Ядовитая жестокость этого простирается дальше, чем всё, что я видела, особенно, потому что, если верить Конли, тактических причин для смерти этой Маргарет не было.
Ведьма могла получать удовольствие от других убийств, но я всегда думала, что по крайней мере часть её мотивации состояла в том, чтобы вернуть Джози. Я недооценила её садизм. Я никогда бы не догадалась, как низко она могла пасть.
И всё же, каким-то образом, должна признать, мы с Ведьмой должны быть одним и тем же человеком.
Я узнала о возможностях тьмы внутри Тео уже давно. Потом я узнала о Тьме внутри Пола. Но, оказывается во мне её больше всех.
Однажды я хотела убить другого человека. Веря, что Пол убил моего отца, в первом порыве боли и гнева, я честно думала, что могу убить. Но даже тогда, когда пришло время, я сомневалась, и слава богу, потому что Пол был невиновен и папа был жив. И даже не сила ненависти питала меня — это была сила любви к отцу. Это привело меня на грань убийства, это и больше ничего.
Так что за извращенная другая версия меня превратила меня в Ведьму?
Я смотрю на стены, мои картины как обычно украшают комнату. Однако, это один из немногих миров, где я фокусируюсь не на портретах. Вместо этого я занимаюсь пейзажами и городскими пейзажами, и даже несколько натюрмортов с фруктами и вазами. В работах этой Маргарет видна настоящая глубина цвета, и её чувство света — я могла бы этому поучиться. Но я чувствую боль, которая мешает ей рисовать лица людей.
С глубоким вдохом я откидываюсь в своём кресле. Я, вероятно, сделала всё, что могла, для этой версии меня. Я определённо не хочу задерживаться в этой депрессивной Вселенной. Мне ненавистна мысль оставлять маму в таком состоянии, но я не могу вернуть ей папу и Джози. И другая Маргарет сейчас может быть в опасности.
