Самая холодная, расчётливая часть моего сознания, та, что понимает Ведьму, знает, что это резко меняет шансы. В этом измерении у Триады был только один лидер, который также был их единственным совершенным путешественником. Этот мир больше никогда не будет представлять опасности для моего.
И всё же ничто из этого не кажется важным по сравнению с тем фактом, что Тео находится где-то среди этих обломков. Он сделал это специально, и инстинктивно я знаю, что он сделал это для меня.
— Тео? — мой голос срывается, когда я осторожно огибаю заднюю часть машины. Пожалуйста, пусть он не будет разорван вот так, пожалуйста, только не это, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Тео, ты меня слышишь?
— Мэг?
Наконец я добираюсь до водительской двери. Тео резко падает в своё кресло, которое неестественно сильно откинулось назад, должно быть, от удара у него сломана шея. Его лицо уже распухло и побагровело. Из носа и ушей у него сочится кровь. Одна рука, очевидно сломанная в нескольких местах, безвольно лежит поперёк рычага переключения передач. Другой рукой он тянется ко мне.
Я беру его за руку, делая вид, что не замечаю, как между нашими ладонями скапливается кровь. Это тот же самый человек, который убил другую меня, те же самые пальцы, которые сжимали шарф, который он затянул вокруг моего горла. И всё же я не могу смотреть в его избитое, отчаявшееся лицо, не принимая его руку. Его рука в моей слаба и дрожит.
— Тео, что ты сделал?
— Я знал… я знал, что смогу его уничтожить, — Тео пытается ухмыльнуться, но потом кашляет и морщится от боли. — Этот сукин сын никогда… не пристегивался. Всегда… всегда пристегивай…
Ремень безопасности так неестественно врезается в его торс. Должно быть, у него сломано несколько рёбер. Может быть, и грудина тоже.
— Держись. Должно быть, они вызвали скорую помощь, так что врачи будут здесь с минуты на минуту. Хорошо? Дождись.
— Всё будет… не так, — его голова наклоняется ко мне. Его глаза, кажется, встречаются с моими, но я не уверена, что он вообще меня видит. — Я отнял у тебя жизнь. Можно… можно заплатить за жизнь только жизнью.
— О боже, Тео, — я так ненавижу этого Тео. Я била его, проклинала, даже пыталась убить. Но я не из того теста сделана, чтобы с удовольствием смотреть, как он умирает.
Мой разум показывает мне образ моей второй ночи в другом измерении: Лондонская вселенная, где я была в теле девушки, которая уже мертва. Я верила, что моего отца убили, и шаталась пьяная по ночному клубу в тщетной надежде, что алкоголь заглушит бесконечную боль внутри. Тогда Тео подошёл ко мне, взял меня на руки и обнимал прямо там, в клубе, прижимая к груди, пока я рыдала, даже когда барабанный бой пульсировал вокруг, и танцоры качались вокруг нас. Он притворялся моим Тео, манипулировал мной, даже использовал меня, но в ту ночь, я знаю, он тоже искренне страдал за меня. Этот момент, возможно, был самым реальным, что я когда-либо делила с этим Тео, до этого момента, прямо сейчас.
