– А вот и не утопите,– радостно возвестила Оксана Казимировна, поднимаясь по лестнице с парой рабочих.– Мы прочистили ливнёвки, и лужа уже рассосалась.
Сверху послышался громкий хлопок и звук закрывающегося замка.
– Это хорошо, девушки, что вы ещё не спите,– продолжала главная по подъезду.– Тут надо сдать денежку для рабочих в качестве платы за сверхурочные. Вот с вас и начнём.
– А нам за сверхурочные никто не платит,– Лика разжала пальцы и отпустила Катюхины локоны,– так что сдавать деньги ночью мы не обязаны. Ждите утра.
– И вообще,– возмутилась Катюха,– почему мы оплачиваем их работу из своего кармана? Им должна платить обслуживающая компания.
– Ах вот как вы заговорили, мои дорогие! А вы знаете который сейчас час? А вы в подъезде драку устроили. С воплями и нецензурщиной. Ещё и в таком виде!– Оксана Казимировна демонстративно оглядела Лику с ног до макушки и покачала головой.– Это ведь нарушение общественного порядка. Пожалуй, мне стоит вызвать полицию.
– Вот, стерва!– Катюха в бессильной ярости пнула перила.– Жди! Сейчас принесу!– и она поднялась наверх, громко топая по каждой ступеньке.
Лика, не желая иметь дело с органами правопорядка, тоже вынесла нужную сумму. Рабочие, не скрывая интереса, рассматривали босоногую и не совсем одетую красавицу.
– Подавись, вампирша.
Она сунула деньги в руки шантажистке и на прощанье задрала плед до самых бёдер, оголяя стройные ноги.
Затем повернулась спиной и зашла в квартиру с гордо поднятой головой.
– Ну вот и ладненько,– Оксана Казимировна быстро спрятала купюры в карман и довольно потёрла руки. За многие годы работы она привыкла к оскорблениям и уже не обращала на них никакого внимания.– Зайдём ещё на четвёртый этаж к Берданкину. Он точно не спит, я узнала его по голосу.
На работе раздражало решительно всё: и снующие туда-сюда продавцы, и неожиданно приехавшее с проверкой начальство, и нудные, разборчивые покупатели. А самое ужасное, что то и дело тянуло присесть в уголке и поплакать, но сознательные коллеги извлекали Лику изо всех углов и втягивали в рабочий процесс. К середине дня она чувствовала себя совершенно разбитой. И это ещё слабо сказано. Силы утекали, словно песчинки в песочных часах, и в какой-то момент их совсем не осталось.
Лика присела на пуф, стоящий возле примерочной, и задумалась о жизни в целом и о Руслане в частности. Накопленный за сутки стресс начал вытекать из уголков глаз и капать на сатиновую юбку, оставляя на подоле тёмные горошины. Махнув рукой на правила, она сняла перчатку и растёрла по щеке струящееся горе.
