В торце каждой кровати — простые стулья со спинками, а в центре комнаты — овальной формы общий стол с трёхрожковым светильником и письменными принадлежностями. На аккуратно заправленных постелях — светло-молочные покрывала и белые подушки.
Вот, вроде, и всё. Пока я увлечённо разглядывала интерьер, Мария ушла обратно в лазарет. Блямкнул колокол, возвестивший об окончании занятий, и здание начало оживать звуками. Послышались оживлённые девичьи голоса, которые громовыми раскатами перекрывало выразительное и красноречивое: "Айн-цвай-дра-ай! Айн-цвай-дра-ай!"
Я прижухла на кровати, не зная чего ожидать.
* Авторское.
В следующее мгновение дверь отворилась, и в комнату шумно, как просыпавшийся горох, одна за другой впорхнули восемь юных нимф, заполняя пространство болтовнёй и смехом.
— Ой, душечки, а вы заметили, что у маман новые духи? — восторженно говорила одна.
— А Павел Семёнович, всё-таки — прелесть! — романтично закатила глаза другая.
— Да! Я записала его новое стихотворение в блокнотик! — подхватила третья.
И тут они заметили меня. Реакция на моё появление в дортуре была разной.
Софья, с ней непримечательной внешности шатенка и ещё одна рыженькая "сдобная" девчонка с добродушным веснушчатым круглым лицом поспешили к моей кровати, каждая по-своему выражая радость от встречи и от того, что меня, наконец, выпустили из лазарета.
— Ой! Алисочку выписали! — радостно воскликнула пухляшка, бросаясь меня обнимать.
Девушку звали Таня Кудряшова. Насколько я поняла — она из всех наиболее остро реагировала на любые неприятности и конфликты и, обладая добрым сердцем и мягким нравом, в этой компании выполняла роль некоего миротворца.
— Ну, слава богу, всё обошлось. — шатенка, аккуратно положив на общий стол тетрадки, улыбаясь подошла и уселась рядом на кровать, автоматически расправляя на коленях платье.
— Аккуратистка. — отметила я про себя, глядя на этот эталон серьёзности, невозмутимости и благочестия, — Наверняка ещё и заучка.
"Зубрилку" звали Наталья Судакова и, в целом, она производила впечатление разумного человека.
Полина, которую я в лазарете "лечила" от голодания и ещё две барышни ей подстать, то есть с миловидными лицами, не отягощёнными признаками глубокого интеллекта, поджав губы никак не комментировали факт моего появления. Подружек нашей безнадёжно влюблённой блондинки звали Дарья Андреева и Виктория Дорохова.
Ещё две девушки стояли особняком. И сразу становилось понятно, что обе — отдельно взятые единицы.
