Ангелину и Генриха в палату тоже не пустили. Ко мне они не подходили, остались стоять в стороне, но я этому не удивилась. Старшие Замятины никогда не проявляли ко мне особых эмоций. Раньше я списывала их отчужденность на место жительства и воспитание: другие традиции, обычаи и правила семейных отношений. В некоторых странах не принято, чтобы родственники вмешивались в жизнь взрослых детей. Но теперь, когда обман раскрыт… Они — маги и это все объясняет.
Франсуа Моро покинул палату спустя два часа. В первую очередь он отправился к Ангелине и Генриху. О чем они разговаривали, я не слышала — наверное, кто-то из них использовал заклинание, — но родители Тора тут же попытались пройти к сыну. Моро остановил их и принялся в чем-то убеждать. Наблюдать дальше мне помешал подошедший дедушка, заслонивший собой беседующих магов. Я тут же впилась взглядом в лицо родственника. Он хмурился, не смотрел мне в глаза и выглядел озабоченным. И немного озадаченным. Значит, ситуация еще хуже, чем мне казалось. Простая потеря памяти так сильно не взволновала бы нашего Главу рода.
— Что? — спросили мы со Святозаром в один голос.
— Евдокия, ты должна в подробностях рассказать обо всем, что произошло на склоне горы до схождения лавины, — потребовал дедушка.
— Хорошо, — согласилась. Сейчас не время для игр в обиженную невинность. — Что с Тором?
— Мальчику стерли память, — не стал ничего утаивать родственник. — Необратимо.
— Как? Он ничего не помнит? — спросила, сглотнув. Объятия брата тут же стали крепче. Я вцепилась в его руку пальцами, кажется, даже оцарапала.
— Помнит, — сообщил дедушка. — Но не тебя. У Тора отсутствуют все воспоминания о тебе, Евдокия.
— И ничего нельзя исправить? — Я не страдаю глухотой и хорошо расслышала его предыдущие слова, но не могла не спросить.
— Сильная магия. Даже Франсуа не под силу отменить действие заклинания, — покачал головой дед.
Где-то я уже слышала подобное.
От пронзившей меня догадки показалось, что земля пошатнулась.
— Это он, — прохрипела, схватившись за горло. Дышать стало трудно. — Это, наверное, он. Тор пострадал из-за меня.
— Евдокия? — встревожился дедушка. Его глаза вспыхнули, а ладони окутались голубым сиянием лечебной магии.
— Веснушка, о чем ты? — всполошился Свят и, накрыв своей ладонью, опустил мою руку вниз. — Кто он?
— Тот маг, — прошептала, дернувшись.
— Тише, дорогая, — дед поймал мой взгляд. Вернувшиеся эмоции снова подернулись дымкой спокойствия: в глазах прояснилось и дышать стало легче.
