Ну-у-у… все понятно. Мне его даже жалко стало. Вот ведь родители какие бывают жестокие. Представляю как мальчик в детстве мучился, потому и стал таким нервным, таким злым. Я вон с ходу ему бы кличку “Гад” придумала. Может, его так и дразнили, вот он и решил соответствовать.
— Ну ничего, ничего, — я едва по плечу его не погладила, — ты не расстраивайся. Наверное, еще и похуже имена бывают. Зато ты красивый.
Друг синеглазого так и согнулся от хохота, пока Джарр стоял и смотрел на меня. Так, точно был не уверен в моем ответе. Причем постепенно в его глазах нарастало нечто, что я бы назвала яростью пополам с жалостью. Так смотрят на юродивых, когда те творят очередную глупость. Вроде как и бесит, но что с дурачка взять.
— Ведьма, — проговорил вдруг Джарр почти ласково. — Ведьма, иди с глаз долой. Чтоб я тебя больше в стенах Академии не видел. Ступай в свою деревню, общайся с коровами.
Между прочим, коровы — животные умные и понятливые. О чем я и сообщила с намеком. А после попятилась, так как синие глаза Джарра вдруг отчетливо сверкнули красным.
— Эй, кузен! — встрепенулся его спутник. — Возьми себя в руки. Деточка, — обратился уже ко мне, — иди отсюда, иди. И постарайся ему правда на глаза не попадаться, он у нас нервный. Юные леди как с ума сошли, стараясь привлечь его внимание, что даже в комнате своей уже не чувствует себя в безопасности, так что женский пол у него вызывает временный нервный тик.
— Вальд, заткнись! Еще не хватало перед каждой расшаркиваться. А ты, — глянул он на меня, — Брысь! Воняй навозом в другом месте. В академии таким не место.
Да дался им всем этот навоз! Надо же, даже брезгливо скривился, словно я могла его запачкать одним своим присутствием рядом.
— И для собственной безопасности не попадайся мне на глаза, я больше не буду столь снисходителен! Неряхи, неловкие дурочки и деревенские пастушки не в моём вкусе, чтобы знала.
И как котенку сказал! Ну знаете! Если до этого я сомневалась, надо ли мне здесь учиться, то после такого оскорбления я не я буду, если нос этому высокомерному красавчику не утру! Внутри меня начал собираться уже привычный горячий ком, который становился все больше и больше.
— Значит, я отвратительна? — уточнила у него.
— Без сомнения!
— Раздражаю одним видом?
— Безмерно! — горячо заверили меня.
Я довольно и широко улыбнулась, отступая в сторону, освобождая ему дорогу.
— Тогда не задерживаю.
На меня странно посмотрели, явно не ожидая такой реакции. А вот наши в Васильках уже знали, что я с такой улыбкой сейчас как пожелаю что-то такое заковыристое, что мало не покажется! Бежали бы, роняя шапки со всех ног. А этот просто пожал плечами, бросив друзьям: «Ещё и дурочка!», и пошёл себе дальше.
