— Шики — не зверь, — сказал Харуто. Он вел этот разговор с каждым хозяином таверн в Хосе, Ипии и Нэш. Может, не Нэш, но тем было плевать, даже если ты брал с собой в таверну лошадь. — Она — дух.
Хозяин таверны пялился миг то на Шики, то на ритуальные посохи у стены.
— Ёкай? Это хуже.
— Она — не ёкай, — возразил Харуто. — Она — дух-спутник. Мой дух-спутник.
Гуан фыркнул.
— Ёкаи устраивают проблемы. Она устраивает проблемы. В чем разница? — Шики хмуро посмотрела на него.
— Ты не помогаешь, Гуан.
Хозяин таверны стоял с красным лицом, держал их еду.
— Шики, — Харуто кивнул ей. Она встала, закружилась на месте, запрыгнула на плечо Харуто, долгий миг смотрела на хозяина, моргнула и исчезла. Харуто все еще ощущал ее пушистый хвостик, щекочущий его шею. Он заплатит за это позже. Шики ненавидела быть невидимой.
— Я думал, вы убиваете ёкаев? — сказал хозяин, опуская миски на стол.
Харуто скривился.
— Я — оммедзи, — сказал он. — Мы не убиваем духов. Точнее, убиваем, но злых. В основном, ёкаев. Шики — не ёкай.
Гуан сделал глоток вина и вытер лицо рукавом.
— Я написал пару стихотворений о его деяниях. Например, «Бой двух мостов»? Как там? Два моста пересекали реку Шо, но видно было лишь один. Другой в неизведанное вел…
— Гуан, — Харуто покачал головой. Стихотворение было ужасным и не показывало их в хорошем свете.
Хозяин таверны нахмурился и поманил одного из посетителей. Приземистый мужчина с растрепанными волосами и фартуком в старой крови с поля боя встал из-за людного стола и подошел.
— Нобу, — хозяин указал на Харуто. — Расскажи им.
— Уверены? — спросил мужчина в фартуке.
Хозяин кивнул.
— Он — оммедзи, даже с императорской печатью, — он указал на деревянную печать, которую Харуто попросил повесить на баре.
Нобу взглянул на печать, потом на ритуальные посохи, а потом на Харуто.
— Вы слышали о Воющей Женщине?
Гуан рассмеялся и сделал еще глоток вина.
— Слышали ли мы о Воющей Женщине? — он скрестил ноги, опустил ладони на колени и склонился над столом. Он собирался рассказать им историю. — А вы?
* * *
Давным-давно, еще до десяти воюющих королей Хосы и Кровавых двигателей Кохрана, мир был спокойнее. Хара Чинами, девушка с глазами сокола и уверенными, как скала, руками любила рисовать, создавала лучшие картины во всей Ипии. Ее умением так восторгались, что Исэ Кацуо, император Ипии, несмотря на ее скромное происхождение, захотел даровать ей часть нарисовать его. Сделать его бессмертным ее кистью. Но Хара взглянула на императора, и ее проницательный взгляд увидел, что было за поверхностью мужчины, ведь это было ее истинной техникой — не умение смешать краски, не мазки кистью, а умение видеть правду всего. Она отказала императору Исэ, заявив, что рисовала только пейзажи. Долины, такие красивые, что на них нельзя было смотреть без слез, реки, такие похожие на настоящие, что потоки мазков уносили смотрящих.
