— Так я же ничего не отрицаю.
— Тем более. А вам от нас большая скидка выйдет. Вам ведь Илья Львович штраф обещал?
— Он не обещал. Он сказал: «постараемся».
— А тут и стараться не придется. Напишите — тогда точно штраф. Можно еще досудебное соглашение заключить. Тогда подпишите согласие на психокоррекцию и уедите от нас сразу в Психологический Центр. А это, Дамир Ринатович, больница, а не тюрьма: кормят, как в больнице, а не как у нас, стекла прозрачные на окнах, матрасы мягкие, на ночь свет выключают.
— Я хочу посоветоваться с Ильей Львовичем.
— Посоветуетесь. Вы напишите и можете не подписывать. Он вам даст добро — тогда подпишите.
— Хорошо. От руки писать?
— Увы! От руки. Мы потом сами набьем.
И он вручил Дамиру два листа бумаги и ручку.
«Комментарий о членах Лиги Свободы и Справедливости „Они настоящие смелые ребята, которые не говорят, а делают“ оставил я, о чем очень сожалею, — писал Дамир. — Это была моя необдуманная эмоциональная реакция на смерть Анжелики Синепал. Я ненавижу ложь, а более бесстыдно лживого канала, чем „Россия вперед“ в нашей стране никогда не было и, надеюсь, никогда больше не будет. Однако никакой цели оправдания терроризма я перед собою не ставил, поскольку не разделяю идеологии Лиги и не одобряю ее методов. Ни один человек, даже самый бесчестный не заслуживает насильственной смерти. И каждый должен иметь шанс раскаяться и изменить свою жизнь».
— Написали? — спросил Александр Филиппович. — Подпишите: «Написано мною собственноручно. Число. Подпись».
— После того, как посоветуюсь с Ильей Львовичем, мы же договорились.
— Хорошо. Тогда дайте прочитаю.
Он пробежал бумагу глазами.
— Ну, это не признание, Дамир Ринатович! Да и не о том речь!
— Как? А о чем же?
— А вот о чем!
И он сунул Дамиру протокол опознания.
— И что? — спросил Дамир, прочитав. — Я бы в театре, я сидел в партере. Возможно, эта женщина меня там видела. И что?
— Вы обвиняетесь в убийстве, Дамир Ринатович.
— Вы с ума сошли!
— И именно в убийстве вам и нужно сознаться.
— Это ложь. Я не убивал. И я не имею никакого отношения к Лиге.
— И чистосердечное признание здесь даже нужнее, потому что статья-то расстрельная. Штрафа не обещаю, конечно. Условки тоже. Но жить будете.
— Я не буду себя оговаривать! Есть Психологический Центр. Вам нужно согласие на психологическое обследование? Да? Я подпишу.
— Угу! С адвокатом будете советоваться?
— Непременно!
— Андрей, это я должен быть на его месте!
Они сидели в той самой комнате, где Альбицкий обычно записывал ролики, пили чай и следили за новостной лентой на ноутбуке Андрея. Женя забежал к нему после курсов чешского.
