Зацвела черемуха, в траве распустились первые крокусы, лиловые, с желтыми серединками. Стало достаточно тепло для того, чтобы жить в палатках.
Тренировочный лагерь Лиги расположился в сосновом лесу в горах, менее, чем в сотне километров от Праги.
Никогда в жизни Женя столько не преодолевал полосу препятствий, не стрелял по движущимся мишеням, не ползал под колючей проволокой и не дрался с ножом. День был расписан с утра до вечера. Вставали в восемь, завтрак, потом четыре часа тренировок, после обеда лекции. Предметы специфические: «Яды», «Взрывотехника», «Как вести себя на допросе», «Как распознать ложь», «Обратный суд», «Слежка: ведение и уход» и даже «Искусство невидимости».
В конце первой недели, когда у Жени, наконец, перестали болеть все мышцы без исключения, у него состоялся важный разговор с Альбицким.
Были сумерки, обитатели лагеря развели костер, и Женя присел на бревно у огня.
Андрей был в джинсах, кроссовках и футболке защитного цвета, как все местные преподаватели. Прямо, форма. А ребята в камуфляже. Жене пару раз пришлось читать лекции о своем опыте исполнителя, и он думал, не сменить ли одежду на преподавательскую, но не стал заморачиваться.
Альбицкий сел рядом.
— Как тебе нравится? — спросил он.
— Очень. Даже слишком. Это, наверное, неправильно. Я не думал, что мне будет так интересно изучить миллион способов убить человека.
— Не только убить, но и уйти живым, — поправил Альбицкий.
— Да, но первая часть увлекательнее. Затягивает просто! Что-то, видимо, со мной не так. Наверное, я в душе садист.
— Все с тобой так, — хмыкнул Альбицкий. — Все то, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимо наслажденье.
— Он-то откуда знал?
— Пушкин? Так бретер был.
Женя посмотрел вопросительно.
Андрей закатил глаза.
— Ужас! Что делать с молодым, нечитающим поколением? Дуэлянт он был, Женя, дуэлянт. Играл со смертью из любви к искусству. Совершенно бессмысленно. У нас смысла на порядок больше. Этого дракона мы в вас сейчас растим и культивируем. Потом, увы, придется назад загонять, чтобы после нашей победы по стране не ходили оравы безработных ландскнехтов, которые ничего не знают, кроме искусства убивать, и им больше ни хрена не интересно. Но ничего, сейчас есть методики.
— Мне больше всего нравятся всякие японские штучки, Андрей, вроде «искусства невидимости», даже странно, что я всю жизнь увлекался стрельбой, а не какими-нибудь восточными единоборствами. Но дается не очень, хожу как слон, за версту меня слышно. С первого раза зачет точно не сдам.
