— И напишите вашему отцу, он очень волнуется.
— Я ему писал.
— Отписку на две строчки, что все хорошо? Мне Илья Львович показывал. Напишите подробно, все, как есть. Договорились?
— Да. Когда вы придете в следующий раз?
— Завтра.
Штерн приходил ежедневно хотя бы на час. Приносил письма. Их опять накопилась целая пачка. От однокурсников и совсем незнакомых людей, с открытками, фотографиями и словами поддержки: «Держитесь!», «Крепитесь!» и «Справедливость будет!». Иногда с подробными автобиографиями, пересказами новостей, стихами, рассказами и целыми трактатами. Дамир начал читать, зачитался и решил, что непременно сохранит все, даже, если там только одно надоевшее «Держись!», которых он насчитал более сотни.
Первые два дня ему разрешались только соки, наполовину разбавленные водой. На третий: овощные бульоны и жидкие каши. Еду заказывали в магазине при Центре или в столовой. Олег Николаевич настоял, чтобы выход из голодовки был минимум пять дней, хотя врач говорил, что и трех достаточно.
Олег выбил для своего пациента двухчасовые прогулки по состоянию здоровья. Медынцев легко согласился: пусть гуляет, лишь бы не создавал геморроя.
Но в первый же день выяснилось, что Дамир опять гулял один.
Штерн пошел к Медынцеву ругаться.
— Олег, ну кого я с ним выпущу? — ворчал Медынцев. — Это блок «F».
— Ну, что у тебя бандитов нет, мстителей, наемных убийц? Неужели одни маньяки и людоеды?
— Там, — Медынцев указал глазами наверх, — не хотят, чтобы он с кем-либо общался.
— Это почему? Им страшно, что вскроются их художества с пытками и фальсификацией доказательств или верят в собственные сказки и боятся распространения революционной заразы?
— И то, и другое, видимо, как ни странно.
— Значит так, или у Дамира будет нормальное общение или меня здесь не будет, — сказал Олег Николаевич.
«Нормальное общение» появилось на четвертый день, когда Олег взял выходной и принимал пациентов в своем кабинете в Москве.
Дамир очень весело рассказывал о новом знакомом, когда Олег пришел к нему на следующий день, и Штерн был просто счастлив наконец видеть его улыбку.
— Парня зовут Саша, — улыбаясь рассказывал Дамир. — Он убил прокурора в своем селе, если верить его рассказам, редкую сволочь. И знаете, что самое смешное? Они же все телевизор смотрят с моей физиономией и верят, что я из Лиги.
— И как? — опаской спросил Штерн.
— Смотрят, как на народного заступника и руку жмут. Я говорю: «Но в телевизоре же Лига метро взрывает и детей убивает». Он усмехается: «Что ж ты думаешь, если мы не из Москвы, так совсем идиоты? Мы знаем, что такое Лига».
