— Животные — мои пациенты, а их владельцы — мои клиенты. — Она сняла шапочку и пальто, положила их на потертый коричневый ковер и послала ему улыбку. — Но я обычно называю их друзьями и семьей. Вот кто они для меня. Особенно животные.
Его сердце дрогнуло. Почему он никогда не замечал ее улыбки? Она была восхитительной.
Он шагнул к ней.
— Ты всегда отдавала предпочтение четвероногим существам.
— Их намного легче понять.
— Верно. — Его губы скривились, когда он вспомнил о годах общения с своими разгневанными клиентами. Это заставило его оценить мысль о том, что однажды он уйдет на пенсию, заведет верного пса и поселится в глуши. — Так разве ты не должна заботиться о своих пушистых друзьях?
Она пожала плечами.
— Я закончила с запланированной операцией, и мои стажеры могут заниматься обычным приемом. Если возникнет сложная ситуация, они позвонят.
— Знаю, что сбежал из твоей клиники как сумасшедший, но я действительно в порядке. Тебе не нужно присматривать за мной.
Он говорил легким тоном, пытаясь скрыть внезапную радость от ее присутствия. Он не знал, сколько призраков обитало в этом доме. До тех пор, пока Линн не вошла в дверь и не разогнала их своей улыбкой.
— Меня привела сюда не только забота о тебе, — сказала она.
— Нет?
— После того, как ты ушел, я наконец поняла, о чем ты говорил.
Его губы изогнулись в кривой улыбке.
— Это был скорее бред, чем настоящие разговоры, — признал он. — Я немного отвлекся.
— Я поняла, — она выдержала его пристальный взгляд. — Когда Паркер упомянул, что нашли мертвую женщину, ты испугался, что это может быть как-то связано с письмами, которые получал твой отец?
Кир удивленно охнул. Это было не то, чего он ожидал услышать.
— Ты знаешь о них?
Она заколебалась, обдумывая свои слова, прежде чем заговорить.
— Твой отец звонил мне пару месяцев назад.
— Это было необычно?
— Да. Я порой навещала его, когда у меня было время, но после смерти Бутча приходила сюда не так часто, как следовало бы, — призналась она, имея в виду любимую гончую Рудольфа. — Мы отдалились друг от друга за последний год.
Боль пронзила Кира. Сколько раз он говорил себе, что ему нужно позвонить отцу? И сколько раз он говорил себе, что сделает это позже? Психиатр, без сомнения, назвал бы это «избеганием». Он сам честно признавал, что был дерьмовым сыном.
— Чего он хотел?
— Он сказал, что получил письмо.
— Зачем ему втягивать тебя?
— Потому что он был убежден, что за мной охотится серийный убийца.
