Камень благоухал сиренью: нежно, свежо и чисто. Тьяр прикрыл глаза. Точно так же пахло в гостиной в жилой части замка в конце весны. Отец всегда открывал настежь окна и запахом будто пропитывалось все вокруг. И старый гобелен, изображающий подвиг деда, и чучело убитого отцом страшного вепря, и даже материна вышивка. Тьяр улыбнулся, бросил камень в сумку и огляделся, проверяя, свободна ли дорога к выходу.
В шаге от него стояла королева Стужа и улыбалась так, что от восхищения подгибались колени и кровь отливала от головы совсем в другое место.
– Останься со мной, путник, – проворковала красавица, и Тьяр покорно кивнул.
Сердце застучало попавшей в клетку зверюшкой. Близость королевы Стужи напрочь отнимала разум.
– Иди ко мне, – позвала она снова, – Куда спешишь?
Тьяр тяжело сглотнул и шагнул в ее сторону. Разум еще шептал о невозможности обладать богиней, но руки уже тряслись от нетерпения. Хотелось смять ее в объятиях и насладиться нежной красотой, жадным единением тел, сладостью поцелуев и цветочным запахом мраморной кожи. Приблизился почти вплотную и рывком прижал к себе.
От холода кровь замедлила бег. Руки онемели, а кончик носа, похоже, и вовсе промерз насквозь. Казалось, стукни, и он зазвенит как фарфоровая чашка. Тьяр с ужасом понял, что не может пошевелиться. Так и застыл в позе нетерпеливого мужчины, добравшегося наконец до давней возлюбленной. Стужа отступила на шаг и громко и как-то неприятно расхохоталась.
Тьяр застонал в бессильной злобе. Глупец! Позволил обвести себя вокруг пальца как мальчишку! Знакомо хрустнул пол и ледяная щупальца вьюнком поползла по ноге. Тьяр закрыл глаза, судорожно пытаясь отыскать путь к спасению. Оставаться здесь навсегда не хотелось.
Щупальце до боли сжало голень. Почти неслышно из пола вылезло еще одно и змеей поползло по второй ноге. Тьяр понял, что не может открыть глаз. Веки будто налились свинцом. Хватил ртом воздуха, пытаясь набрать в грудь как можно больше и чуть не крикнул от боли. Даже челюсть двигалась с трудом. Еще успел услышать колючий смех королевы Стужи, а после окончательно утонул в ледяном забытьи и звуков не осталось. Только боль и невесть откуда взявшееся сожаление о собственной нерешительности. Стоило поцеловать Хладу, пока это было возможно.
Показалось, ловкие руки пробежали по плечам, оставляя за собой теплый след. Спину накрыл знакомый плащ. В лицо ударил порыв весеннего ветра. Тьяр улыбнулся: капелька жизни перед смертью оказалась страшно приятной. Нахмурился и довольно фыркнул. Похоже, колдовство Стужи отступало. Ноги еще не подчинялись, но руки снова начали слушаться.
