— Так что, Король, — наконец сказала она. — Веди нас в свой замок. Мы тебя заждались. Расскажешь хоть, где пропадал?
— Без проблем, — немного смущённо, натянуто улыбнулся Сон. — Хотите песни? Их есть у меня!
Решили пойти пешком — совсем недалеко, и парню хотелось погулять по родным улицам, предаться романтике упадка, от которой он уже успел отвыкнуть. Снова затхлый воздух, какофония машин и трамваев, сонм без устали снующих во все стороны душ, светлые виды тюрьмы «Белый лебедь», чуть поодаль от которой — стадион, возведённый на братской могиле узников концлагеря. Столько всего здесь родного и милого сердцу. Красота разложения, чары декаданса — это всё снова с ним.
Подруги шли чуть поодаль, полагаясь на надёжность проводника.
— Так что, — тихо спросила Филин, — отдаёшь его мне?
— Ты сама попросила, — пожала плечами Полина. — Да и мне так спокойнее. Не пропадёте вдвоём.
— Ну и стерва же ты, — усмехнулась её подруга.
— А то, — хмыкнула девушка. — Стараемся.
Филин покачала головой.
Она уже не пыталась понять намерения своей собеседницы: это бессмысленно. Даже сама Полина не знает, что ей движет — куда уж другим пытаться. Отчасти именно эта черта делает её особенной. Или двинутой, если не сказать жёстче.
Тут уж как посмотреть и с какой стороны расценивать. Но раз её всё устраивает — её проблемы.
А Сна ей было по-человечески жалко. Хотя… Нет, не жалко. Жалеть можно только падаль. Этому — пока что сочувствовала. Она как никто другой понимала этого парня. Он ещё не знает, во что ввязался. Сама-то, пускай и с большим трудом, но переболела. Да и хотелось ей сейчас побыть — ну, хоть с кем-то. Прочие друзья не радовали, а после того грязного утра — как-то совсем всё захотелось переменить. По-новому жить, по-другому. Да и в Харькове её тоже знали. Тоже найдутся квартирники, вечера. Больше того, у неё есть материал для собственного альбома. Пора жить. А жить — в большом городе. И, по возможности, с кем-то.
А он ещё такой маленький, наивный, верит в светлых богинь и добрые сказки. Не хотелось, чтобы Полина сломала его. Да и сама Полина этого не хотела. Не её вина и не её заслуга в том, что другие в неё влюбляются. Чувства влюблённых жертв — это лишь их и только их проблемы, а не её самой. И попасться в её лапы — самое бесперспективное, что только может быть. Грустно только, что сама Филин осознала это слишком поздно. Но всё-таки осознала.
В магазине по дороге купили «Байкала» — и побольше. В киоске — табак и уголь, на деньги девушек, потому как Сну по вполне понятным причинам расплатиться было нечем. Клятвенно пообещался вернуть, как только придут домой.
